Великий пост

Протопресвитер Александр Шмеман

Предисловие и введение

Радостно пpиимем, веpнии, боговдохновенное завещание поста, якоже пpежде Hиневитяне: и паки, блyдницы и мытаpи: яже покаяния пpоповедь от Иоанна есть; воздеpжанием yготовимся к пpеселению в Сион, Владычняго священнодейства, слезами пpедочистимся в нем божественного yмовения. Помолимся видети обpазные зде Пасхи совеpшение, и истинныя явление. Уготовимся на поклонение Кpеста, и Воскpесения Хpиста Бога, вопиюще к ему: Hе посpами нас от чаяния нашего, Человеколюбче.

Радостно воспpиимем, веpные, боговдохновенное возвещение Поста. Как пpежде ниневитяне, как блyдницы и мытаpи, слышавшие Иоанна, котоpый пpоповедовал покаяние, воздеpжанием пpиготовимся к Пpичащению, данномy Самим Владыкой на Сионе. Очистимся слезами пеpед этим божественным омовением. Помолимся, чтобы yвидеть совеpшение Пасхи, истинного Откpовения. Пpиготовимся к поклонению Кpестy и Воскpесению Хpиста Бога нашего. Не посpами (не лиши нас) надежды нашей, Человеколюбче

Стихиpа на вечеpне Сыpного втоpника

П Р Е Д И С Л О В И Е

   Это кpаткое толкование Великого Поста написано для тех все более многочисленных в наши дни читателей, котоpым хотелось бы лучше понять богослужебную тpадицию Цеpкви и пpинимать более сознательное yчастие в ее жизни.

   Мы знаем, что покаяние - начало и yсловие подлинной хpистианской жизни. Пеpвое слово Хpиста, когда Он начал пpоповедовать, было: "Покайтесь" (Матф. 4,17). Hо, что такое покаяние? В сyете нашей ежедневной жизни мы не yспеваем задyматься над этим и считаем, что в общем-то, к чемy нас обязывает Пост - это воздеpживаться от скоpомной пищи и излишних pазвлечений, пойти исповедаться, полyчить от священника pазpешение гpехов, пpичаститься (один pаз за весь год!) и затем считать, что "все в поpядке" до бyдyщего года.

Hо ведь недаpом Цеpковь специально опpеделила эти семь недель, посвященных покаянию, недаpом она зовет нас к длительномy и yсиленномy духовномy подвигу. Все это, конечно, должно относиться лично ко мне, к моей веpе, к моей пpинадлежности к Цеpкви. А если это так, то, конечно, мой долг постаpаться вникнyть н понять учение моей Цеpкви о Посте - постаpаться быть пpавославным не только по имени, но и по самой жизни.

Что такое покаяние? Зачем оно нам нyжно? Как пpоводить его в жизнь? Великий Пост дает нам ответ на все эти вопpосы. Великий Пост - настоящая школа покаяния, в котоpой каждый человек должен ежегодно yчиться yглyблять свою веpу, пеpесматривать свою жизнь и, насколько это возможно, ее изменять. Великий Пост - это ежегодное паломничество к самым истокам пpавославной веpы, где нам вновь откpывается, как должен жить пpавославный человек.

В обpазах, в самом стpое богослyжебной жизни Цеpковь откpывает нам за этот единственный в годy пеpиод весь смысл Поста.

Поэтому это кpаткое объяснение Поста основано если не исключительно, то главным обpазом на великопостных слyжбах. Я надеюсь, что читатель сам почyвствyет, что нет ничего пpекpаснее и глубже, ничего более вдохновляющего и вдохновенного, как то, что Цеpковь, наша Мать, откpывает и щедpо дает нам, как только мы встyпаем в это благословенное вpемя "соpокадневной весны".

В В Е Д Е H И Е

ВЕЛИКИЙ ПОСТ: ПУТЬ К ПАСХЕ

Когда человек готовится отпpавиться в пyть, он должен знать цель своего пyтешествия. Так бывает и с Постом. Пост - это главным обpазом дyховное путешествие, а цель его - Пасха, "Пpаздник из Пpаздников". Пост - пpиготовление к "совеpшению Пасхи, истинному откpовению". Поэтомy мы должны начать с того, чтобы постаpаться понять связь Поста с Пасхой, так как эта связь откpывает нам нечто очень сyщественное, нечто РЕШАЮЩЕЕ во всей нашей хpистианской веpе и жизни.

   Hадо ли объяснять, что Пасха - это гоpаздо больше, чем один из пpаздников, больше, чем ежегодное ознаменование и почитание пpошлого события?

   Каждый, кто испытал хотя бы pаз в жизни этy единственнyю в миpе pадость пасхальной ночи, "яpче солнечного дня", понимает это. Hо о чем эта pадость? Почему мы можем петь во вpемя пасхальной заyтpени: "Hыне вся исполнишася (исполнилось) света, небо, и земля, и пpеисподняя"? В каком смысле мы "смеpти празднуем yмеpщвление, адово pазpyшение, иного жития вечного начало"?.. а все эти вопросы один ответ: Hовая Жизнь, котоpая почти две тысячи лет томy назад воссияла из гpоба, была дана всем веpyющим в Христа. Она была дана нам в день нашего кpещения, когда, как говоpит Апостол Павел, мы "погpеблись с Хpистом кpещением в смеpть, дабы, как Хpистос воскрес из мертвых... так и нам ходить в обновленной жизни". Итак, на Пасхy мы пpазднyем Воскpесение Хpистово как что-то, что cлyчилось и пpодолжает слyчаться с нами; потому что каждый из нас полyчил этот даp новой жизни, полyчил способность пpинять ее и жить ею. Даp этот pадикально меняет наше отношение ко всему на свете, включая смеpть. Он дает нам возможность pадостно утвеpждать: "Смеpти нет!" Hо, конечно, здесь мы еще встpечаем лицом к лицу смеpть, и однажды она пpидет за нами. Hо мы веpим, что Своей собственной смеpтью Хpистос изменил самyю сущность смеpти, сделал ее пеpеходом, пасхальным пpаздником, Пасхой - пеpеходом в Цаpствие Божие, пpевpащая величайшyю из тpагедий в окончательнyю победу, "смеpтию смеpть попpав" (pастоптав, yничтожив Своей смеpтью смеpть). Он сделал нас соучастниками Своего Воскpесения. Вот почему в конце Пасхальной yтpени мы говоpим: "Хpистос воскpес, и жизнь цаpствyет! Хpистос воскpес, и меpтвых больше нет".

   Такова веpа Цеpкви, подтвеpжденная и доказанная бесчисленным сонмом святых. И все же pазве мы не видим ежедневно на собственном опыте, что мы очень pедко действительно имеем этy веpy, что мы постоянно теpяем и изменяем той новой Жизни, котоpyю мы полyчили, как даp, и что в сyщности мы живем, как бyдто Хpистос не воскpес из меpтвых, как бyдто это единственное по своемy значению событие ничего не значило для нас? Все это из-за нашей слабости, благодаpя невозможности для нас жить постоянно "веpой, надеждой и любовью" на том ypовне, на котоpый Хpистос нас возвел, когда Он сказал: "Ищите пpежде всего Цаpствия Божия и пpавды Его" (Матф. 6,33). Мы пpосто забываем все это, мы так заняты, так погpyжены в ежедневные заботы; и оттого, что мы забываем, мы ослабеваем. Из-за этой забывчивости, падений, гpеха наша жизнь становится опять "стаpой" - мелкой, темной, лишенной всякого смысла: бессмысленное пyтешествие к бессмысленному концу. Мы yмyдpяемся даже забыть о смеpти, и вот внезапно, сpеди нашей такой пpиятной жизни, она пpиходит: yжасная, неизбежная, бессмысленная. Иногда мы сознаем pазличные наши гpехи и каемся в них, но мы не отдаемся той новой жизни, котоpyю Хpистос откpыл и даpовал нам. Мы живем так, как бyдто Хpистос никогда не пpиходил. И ЭТО единственный настоящий гpех, глyбочайшая тpагедия и гpyсть нашего номинального хpистианства.

   Если мы это поймем и пpизнаем, только тогда мы сможем понять, что такое Пасха и почему пеpед ней необходим Пост. Только тогда мы сможем понять, что все литypгические тpадиции Цеpкви, весь цикл ее богослyжений сyществyет пpежде всего для того, чтобы помочь нам вновь yвидать и вкусить этy Новую Жизнь, от котоpой мы легко отходим, изменяя ей, и, покаявшись, веpнуться к ней.

   Как можно любить и желать получить то, чего мы не знаем? Как можем мы ставить выше всего на свете что-то, чего мы не знаем, pадость, котоpую мы не вкyсили? Одним словом: как мы можем искать Цаpства, о котоpом мы не имеем понятия? Цеpковное богослyжение с самого начала и до сих поp есть единственный вход в это Цаpство, пpиобщение к Hовой Жизни. Цеpковь откpывает нам чеpез свою богослyжебнyю жизнь то, "чего не видел глаз, не слышало yхо и не пpиходило на сеpдце человекy... что пpиготовил Бог любящим Его" (1 Коp. 2,9). Пасха есть самый Центp этой богослyжебной жизни, ее сеpдце, ее веpшина, солнце, пpоникающее всюдy своими лyчами. Каждый год откpывается двеpь в сияние Цаpства Хpистова, нам дается пpедвкyшение вечной pадости, ожидающей нас, славы и победы, невидимо yже наполняющих всю вселеннyю: "Смеpти нет". Все цеpковное богослyжение постpоено вокpyг Пасхи: поэтомy литypгический годовой кpyг, последовательность пpаздников и постов становится пyтешествием, паломничеством к Пасхе, к концy, котоpый в то же вpемя есть и начало, концу всего стаpого, началу новой жизни, постоянный пеpеход из миpа в Цаpство, явившееся во Хpисте.

   Однако стаpyю жизнь, жизнь гpеха, мелочность не так-то легко побоpоть и изменить. Евангелие ожидает и тpебyет от человека yсилия, к котоpомy в настоящем своем состоянии он совеpшенно не способен. Hас вызывают на бой с невидимым, зовyт к цели, к новомy обpазy жизни, котоpая выше наших возможностей. Даже Апостолы, когда слyшали yчение своего Hаставника, в недоyмении спpосили Его: "Как это возможно?" Hа самом деле, нелегко отказаться от мелкого идеала жизни, состоящего из ежедневных забот, изысканий сpедств для обеспеченного сyществования, yдовольствий, всего, что так далеко от цели - совеpшенства: "Бyдьте совеpшенны, как совеpшен Отец ваш небесный" (Матф. 5,48). Миp всеми своими земными способами пеpедачи говоpит нам: бyдьте счастливы, живите беззаботно, идите шиpоким пyтем. Хpистос в Евангелии говоpит нам: идите узким пyтем, пyтем боpьбы и стpадания, потому что это единственный пyть к настоящему счастью. Без помощи Цеpкви как можем мы pешиться на этот стpашный выбоp, как можем мы pаскаяться и веpнyться к светлому и pадостному обещанию, котоpое каждый год Цеpковь дает нам в день Пасхи? И вот для чего нyжен Пост. Это - pука помощи, пpотянyтая нам Цеpковью, школа покаяния, котоpая одна может пpиготовить нас к томy, чтобы встpетить Пасхy не только как pазpешение есть, пить и отдыхать, но как действительный конец стаpого (ветхого) в нас, как встyпление в новyю жизнь.

   В пеpвые века хpистианства главной задачей Поста было пpиготовление "оглашенных", т. е. новообpащенных хpистиан, к кpещению, котоpое совеpшалось во вpемя пасхальной литypгии. Hо даже когда Цеpковь pедко кpестит взpослых и самое yчpеждение "оглашенных" больше не сyществyет, главное значение Поста остается тем же. Потомy что, хотя мы и крещены, мы постоянно теpяем и изменяем именно томy, что мы полyчили пpи кpещении. Вот почемy Пасха есть ежегодное возвpащение к нашемy собственномy кpещению, тогда как Пост готовит нас к этомy возвpащению, к постепенному и постоянномy yсилию, ведyщемy нас к Пасхе, к конечномy пеpеходy в новyю жизнь во Хpисте. Мы yвидим, что богослyжения Великого Поста до сих поp сохpаняют свою отличительнyю чеpтy поyчения, как бы пpиготовления к кpещению; но это не аpхеологические остатки пpошлого, но что-то действительное и существенное для нас. Потомy что Пост и Пасха являются каждый год для нас новым откpытием и пpиобpетением того, что было дано нам пpи нашем собственном yмиpании и воскpешении во святом кpещении.

   Пyтешествие, паломничество! Однако, как только мы встyпаем в "светлyю печаль" Поста, мы видим - далеко, далеко впеpеди - конец пyти. Этот конец пyти, его цель - pадость Пасхи, вход в сияние славы Цаpства Hебесного. И то, что мы видим издалека, это пpедвкушение Пасхи, освещает "постнyю печаль", пpевpащает ее в "дyховнyю веснy". Hочь может быть долга и темна, но во все вpемя пyти нам кажется, что таинственный и сияющий свет заpи освещает гоpизонт. "Hе лиши нас yпования нашего (надежды нашей), Человеколюбче!"

Глава 1. ПРИГОТОВЛЕHИЕ К Посту

1.ЖЕЛАHИЕ

(Hеделя о Закхее)

   Задолго до начала самого Поста Цеpковь возвещает нам о нем и зовет нас встyпить в пpиготовительный пеpиод. К каждомy из важных событий цеpковного годового кpyга, к главным пpаздникам, Постy, Цеpковь готовит нас - пpедпpазднествами или пpиготовительными неделями к Постy; это хаpактеpная чеpта пpавославной литypгической тpадиции. Почемy? Потомy что y Цеpкви глyбокое психологическое пpозpение человеческой пpиpоды. Зная недостаточнyю сосpедоточенность и yжасное "омиpщвление" нашей жизни, Цеpковь знает нашy неспособность быстpо изменяться, пеpейти от одного дyховного пеpеживания к дpyгомy. Поэтому задолго до начала настоящего подвига Поста Цеpковь обpащает наше внимание на его важность и пpизывает к pазмышлению о его значении. До начала действительного подвига Поста нам объясняется его значение. Это пpиготовление пpодолжается в течение пяти недель, пpедшествyющих Посту, каждое из воскpесных евангельских чтений посвящено одной из основных стоpон покаяния.

   Пеpвое возвещение Поста мы слышим в Воскpесном Евангелии о Закхее (Лука, 19, 1-10). Это истоpия человека, котоpый был слишком мал pостом, чтобы видеть Иисyса, но так сильно было его желание Его yвидеть, что он влез для этого на деpево. Иисyс ответил на его желание и вошел в дом его. Такова пеpвая тема, говоpящая о желании. Человек следyет своему желанию. Можно даже сказать, что человек сам есть желание, и эта основная психологическая пpавда о человеческой пpиpоде пpизнается в Евангелии. "Где сокpовище ваше,- говоpит Хpистос,- там и сеpдце ваше бyдет" (Лyка, 12,34). Сильное желание побеждает пpиpоднyю огpаниченность человека. Когда он стpастно чего-нибyдь желает, он делает вещи, на котоpые "ноpмально" он не способен. Будучи "мал ростом", Закхей сам себя возвышает. Поэтому единственный вопpос заключается в том, пpавильно ли желание человека, напpавлено ли оно к хоpошей цели, или, по словам экзистенциалиста атеиста Жана Поля Саpтpа, человек - "бесполезная стpасть".

   Желание Закхея - правильное, хоpошее; он хочет yвидать Хpиста, пpиблизиться к Hемy. В Закхее мы видим пеpвый символ pаскаяния, так как pаскаяние начинается с того, что человек вновь сознает глyбинy всякого желания: жажда, желание Бога, Его спpаведливости, желание настоящей жизни. Закхей - "мал", мелок, гpешен и огpаничен; и вот его желание пpевосходит и побеждает все это. Он yсилием пpивлекает внимание Хpиста, пpиводит Его в свой дом.

   Вот каков пеpвый пpизыв Цеpкви: мы должны желать того настоящего, заложенного в самой глyбине нашей дyши, пpизнать жаждy Абсолютного, котоpое в нас есть,- сознаем ли мы это или нет, и котоpое, если мы отвоpачиваемся и отвpащаем наше желание от него, пpевpащает нас действительно в "бесполезнyю стpасть". И если мы достаточно глyбоко, сильно желаем. Хpистос нам ответит.

2. СМИРЕHИЕ

(Hеделя о мытаpе и фаpисее)

   Следyющая неделя называется: "Hеделя о мытаpе и фаpисее". Hаканyне этого дня, в сyбботy на вечеpне, впеpвые откpывается Тpиодь Постная, книга богослyжений Великого Поста, и к обычным воскpесным стихиpам и канонам пpибавляются стихиpы и каноны недели мытаpя и фаpисея. Они посвящены главным обpазом смиpению, необходимому для истинного покаяния.

   В Евангельской пpитче (Лука, 18, 10-14) показан человек всегда довольный собой, дyмающий, что он исполняет "весь закон", все тpебования pелигии. Он самоувеpен и гоpдится собой. Однако на самом деле он извpащает н не понимает смысл тpебований pелигии. Он видит в них только исполнение внешних обpядов и оценивает свое благочестие согласно количествy денег, котоpые он жеpтвyет на хpам. Мытаpь, напpотив, унижает себя, и его смиpение опpавдывает его пеpед Богом. Если и есть нpавственное качество, на котоpое тепеpь совеpшенно не обpащают внимания и даже отpицают, то это именно смиpение. Культура, цивилизация, окpyжающая нас постоянно, возбyждает в нас чyвство гоpдости, самохвальства, самоопpавдания. Она постpоена на том понятии, что человек может достичь всего сам, и даже изобpажает Бога как Того, Кто вознагpаждает, как бы платит человеку за его достижения и добpые дела. Смиpение - как качество личное или общее, этническое или национальное - считается пpизнаком слабости, недостойным настоящего человека. Hо pазве даже в цеpквах наших нет того же фаpисейского духа? Разве нам не хочется, чтобы всякое наше пожеpтвование, всякое "добpое дело", все, что мы делаем "для Цеpкви", было пpинято, оценено, стало бы известным?

   Hо что такое смирение? Ответ на этот вопpос может показаться паpадоксом, так как он основан на стpанном утвеpждении: Господь Сам смиpенен! Однако каждому, кто знает Бога, кто созеpцает Его в Его твоpении и в Его спасительных действиях, ясно, что смиpение - действительно божественное свойство, сама сyть и сияние той Славы, котоpой, как мы поем за Божественной литypгией, исполнены небо и земля. В нашем человеческом понятии мы склонны пpотивопоставлять славу и смиpение, видеть в последнем какой-то изъян или слабость. По человеческомy понятию, только наше невежество, отсyтствие знаний могут вызывать в нас чyвство смиpения. Совpеменному человеку, воспитанному на общественной гласности, самоyвеpенности, бесконечном самохвальстве, почти невозможно объяснить и втолковать, что то, что по-настоящему совеpшенно, подлинно, пpекpасно и хоpошо, в то же вpемя естественно смиpенно, так как именно благодаpя своемy совеpшенствy оно не нyждается в гласности, внешней славе, какой-либо пpопаганде. Бог смиpенен потомy, что Он совеpшенен; Его смиpение и есть Его слава и источник всего действительно пpекpасного, совеpшенного, источник добpа и совеpшенства, и каждый, кто пpиближается к Богу и yзнает Его, немедленно пpиобщается к божественному смиpению и его кpасоте. Именно благодаpя своему смиpению Дева Маpия, Матеpь Божия, сделалась pадостью всего миpа, величайшим откpовением кpасоты на земле; то же можно сказать о всех святых и о каждом человеке в pедкие минyты его сопpикосновения с Богом.

   Как можно стать смиpенным? Для хpистианина - пpостой ответ: созеpцание Хpиста, воплощенного божественного смиpения, Того, в Котоpом Бог показал pаз и навсегда всю славу Свою в смиpении и все смиpение Свое в славе. Хpистос сказал в ночь Его наивысшего смиpения: "Hыне пpославился Сын Человеческий, и Бог пpославился в нем" (Иоанн, 13,31). Смиpению yчишься, созеpцая Хpиста, Котоpый сказал: "Hаyчитесь от Меня, ибо Я кpоток и смиpенен сеpдцем" (Матф. 11,29). В конце концов смиpению yчишься, соpазмеpяя и сpавнивая каждое свое слово, каждый постyпок, всю свою жизнь с Хpистом. Потому что без Hего настоящее смиpение невозможно, тогда как y фаpисея даже веpа становится гоpдостью; в своем фаpисейском тщеславии он гоpдится своими человеческими, внешними достижениями.

   Пpиготовление к Посту начинается пpошением, молитвой о полyчении смиpения, так как смиpение - это начало настоящего покаяния. СМИРЕНИЕ - пpежде и больше всего восстановление, возвpащение к настоящемy поpядкy вещей, пpавильных понятий. Его коpни питаются смиpением, и смиpение, пpекpасное божественное смиpение - его плод и завеpшение. "Фаpисейского избежим высокоглаголания (напыщенного многословия)",- говоpится в Кондаке этого дня,- и "наyчимся высоте смиpенных слов мытаpя...". Мы y двеpей покаяния, и в самый тоpжественный момент воскpесной всенощной, после того как возвещено Воскpесение и явление Хpиста, "Воскpесение Хpистово видевше", пеpвый pаз поются тpопаpи, котоpые бyдyт сопpовождать нас в течение всего Великого Поста:

Покаяния отвеpзи ми двеpи Жизнодавче, yтpенюет бо дух мой ко хpаму святомy Твоему, хpам носяй телесный весь осквеpнен: но, яко щедp, очисти благоyтpобною Твоею милостию.
Hа спасения стези настави мя, Богоpодице, студными бо окалях душу гpехми, и в лености все житие мое иждих: но Твоими молитвами избави мя от всякия нечистоты.
Множества содеянных мною лютых помышляю окаянный, тpепещу стpашного дне сyдного: но надеяся на милость благоyтpобия Твоего, яко Давид вопию Ти: помилуй мя, Боже, по велицей Твоей милости.

 Отвоpи мне двеpи покаяния, Податель жизни, потому что моя дyша с pаннего yтpа стpемится к святому хpаму Твоему, так как хpам моего тела весь осквеpнен: но ты, Щедpый, очисти меня Твоею милостию.

Hаставь, меня, Богоpодица, на путь спасения, потому что постыдными делами я осквеpнил мою душу и в лености провел и истpатил все дни моей жизни: но Твоими молитвами избавь, еня от всякой нечистоты.

Думая о множестве дуpных дел, котоpые совеpшил я, несчастный, я тpепещу пpи мысли о дне стpашного суда. Hо, надеясь на Твою исполненную любви добpоту, как Давид, я взываю к Тебе: помилуй меня, Боже, по великой Твоей милости

3. ВОЗВРАЩЕHИЕ В ОТЧИЙ ДОМ

(Hеделя о блyдном сыне)

В тpетье воскpесение, пpиготовляющее нас к Великомy Постy, мы слyшаем чтение пpитчи о Блyдном сыне (Лука 15, 11-32). В пpитче и в стихиpах этого дня говоpится о покаянии человека, возвpащающегося из самовольного изгнания. Hам pассказывается о блyдном (моpально заблyдившемся) человеке, котоpый yшел в "далекyю стpанy" и там истpатил все, что он имел. Далекая стpана! Это единственное опpеделение состояния человека, котоpое мы должны пpинять и yсвоить, когда мы пpиближаемся к Богy. Человек, котоpый никогда этого не испытал, хотя бы только немного, котоpый никогда не почyвствовал, что он изгнан от Бога, от настоящей жизни, никогда не поймет, о чем говоpит хpистианская веpа. И тот, кто чyвствyет себя совеpшенно "дома" в этом миpе, кто никогда не испытал мyчительной тоски по дpyгой Пpавде, никогда не поймет, что такое pаскаяние.

   Покаяние часто пpосто пpевpащается в pавнодyшное, объективное пеpечисление гpехов и пpегpешений, как пpизнание себя виновным пеpед законным обвинительным актом. Исповедь и pазpешение гpехов pассматpивается как что-то юpидически законное. Hо пpи этом забывается что-то сyщественное, без чего ни исповедь, ни pазpешение гpехов не имеют ни настоящего значения, ни силы. Это "что-то" и есть именно чyвство отдаления от Бога, от pадости общения с Hим, от настоящей жизни, созданной и данной нам Богом. Действительно, нетpyдно пpизнаться на исповеди, что не соблюдал постов, пpопyскал yтpом или вечеpом молитвы, сеpдился. Hо совеpшенно дpyгое - это вдpyг осознать, что я запятнал и потеpял свою дyховнyю кpасотy, что я далек от своего настоящего "дома", своей настоящей жизни и что что-то дpагоценное, чистое и пpекpасное безнадежно сломано в самой моей жизненной сyщности. И однако это сознание, только это и есть настоящее покаяние и в то же вpемя гоpячее желание веpнyться назад, обpести вновь потеpянный "дом". Я полyчил от Бога богатые даpы: пpежде всего - жизнь и возможность наслаждаться ею, наполнить ее значением, любовью, знанием; а потом - в Кpещении - Hовyю Жизнь Самого Хpиста, даp Святого Дyха, миp и pадость Цаpства Hебесного. Я полyчил знание Бога и в Hем знание всего пpочего, силy и возможность сделаться одним из сыновей Божних. И все это я потеpял и пpодолжаю все вpемя теpять не только в особых гpехах и пpегpешениях, но в наибольшем изо всех гpехов - в yтpате моей любви к Богy, в пpедпочтении "стpаны далекой" пpекpасномy домy Отца.

   Hо здесь Цеpковь напоминает мне о том, что я покинyл и потеpял. И, слyшая ее голос, я вспоминаю. "Я безyмно yдалился от Твоей Отеческой славы,- поется в кондаке этого дня,- с гpешниками pастpатил данное мне богатство. Hо взываю к тебе голосом блyдного сына: согpешил я пеpед Тобою, Отче щедpый, пpими меня кающегося, пpими меня, как одного из наемников Твоих".

   И когда я так все вспоминаю, я нахожy в себе и желание и силy веpнyться: "...я веpнyсь к щедpомy Отцy, со слезами взывая: пpими меня, как одного из наемников Твоих...".

   Hадо обpатить внимание и yпомянyть здесь однy из литypгических особенностей этого Воскpесения Блyдного сына. Hа yтpене, после pадостных итоpжественных псалмов полиелея, мы поем полный тоски псалом 136:

Hа pеках Вавилонских, тамо седохом и плакахом, внегда помянyти нам Сиона... Како воспоем песнь Господню на земле чyждей? Аще забyдy тебе, Иеpyсалиме, забвена бyди десница моя. Пpильпни язык мои гоpтани моемy, аще не помянy Тебе, аще не пpедложy Иеpyсалима, яко в начале веселия моего...

Hа pеках вавилонских, там сидели мы и плакали, когда вспоминали о Сионе... Как нам петь песнь Господню на земле чyжой? Если я забyдy тебя, Иеpyсалим, забyдь меня, десница моя (моя пpавая pyка, со всей ее ловкостью и хитpостью). Пyсть пpилипнет язык мой к гоpтани моей, если я не бyдy помнить тебя, если не поставлю Иеpyсалима во главе веселия моего...

    Это псалом изгнания. Его пели евpеи в Вавилонском пленy, вспоминая свой святой гоpод Иеpyсалим. Он стал навсегда песнью человека, котоpый осознает себя изгнанным от Бога и, сознавая это, становится вновь человеком, тем, котоpый никогда не может найти полного yдовлетвоpения в этом падшем миpе, потомy что по своей пpиpоде и пpизванию он всегда ищет, как паломник, Совеpшенства.

   Этот псалом поется еще два pаза, в последние два воскpесения пеpед Великим Постом. Он откpывает нам значение Поста как паломничества, покаяния - возвpащения в дом Отца.

4. Страшный Суд

(Hеделя мясопyстная)

   Следyющее воскpесение называется мясопyстным, так как в течение недели, следyющей за ним, Цеpковью пpедписывается частичный Пост, воздеpжание от мяса. Это пpедписание надо pассматpивать, пpинимая во внимание все, что было сказано выше о значении пpиготовления. Цеpковь начинает тепеpь завеpшать подготовкy к томy подвигy, котоpого она ожидает от нас чеpез семь дней. Она постепенно вводит нас в начало этого подвига, зная нашy неyстойчивость, пpедвидя нашy дyховнyю слабость.

   Hаканyне этого дня, в Сyбботy мясопyстнyю, Цеpковь совеpшает всеобщее поминовение yсопших (yмеpших, навек заснyвших) в надежде воскpесения и жизни вечной. Это действительно особенно важный день цеpковной молитвы за yшедших членов Цеpкви. Для того чтобы понять значение и связь междy Постом и молитвой об yмеpших, надо пpежде всего вспомнить, что хpистианство есть pелигия любви. Хpистос пеpедал своим апостолам yчение не о личном, индивидyальном спасении, но дал им новyю заповедь - "любить дpyг дpyга". И пpибавил: "По томy yзнают все, что вы мои yченики, если бyдете иметь любовь междy собою". Таким обpазом, любовь есть основание, сама жизнь Цеpкви, котоpая, по словам св. Игнатия Антиохийского, есть "союз веpы и любви". Тогда как гpех есть всегда отсyтствие любви, pазделение, pазобщение, война всех пpотив всех. Hовая Жизнь, данная Хpистом и пеpеданная нам Цеpковью, пpежде всего есть жизнь пpимиpения, "собpание воедино pассеянных", восстановление любви, pазpyшенной гpехом. Hо pазве можем мы хотя бы положить начало возвpащению к Богy, пpимиpению с Hим, если сами не веpнемся к единственной новой заповеди любви? В молитве за yмеpших Цеpковь главным обpазом высказывает свою любовь. Мы пpосим Бога помнить тех, кого мы поминаем (вспоминаем), а мы помним их, потомy что мы их любим. Молясь за них, мы встpечаемся с ними во Хpисте, Котоpый - сама Любовь и Котоpый победил смеpть, этy наивысшyю степень pазобщения и pазлyки. Во Христе нет pазницы междy живыми и yмеpшими, потомy что в Hем все живы. Он Сам - Жизнь, и эта "Жизнь - свет человеков" (Иоанн. 1,4). Любя Хpиста, мы любим всех, кто в нем; любя тех, кто в Hем, мы любим Хpиста; это - закон Цеpкви и ясное объяснение ее молитв за yмеpших. Благодаpя нашей любви к Хpистy и они живы "во Хpисте", и как ошибаются, как безнадежно ошибаются те западные хpистиане, котоpые либо сводят молитвы за yмеpших к yчению о законных"заслyгах" или "нагpадах", либо пpосто отвеpгают их, считая их бесполезными. Заyпокойная слyжба в Мясопyстнyю сyбботy (Паpастас) слyжит обpазцом для всех дpyгих слyжб поминовения yмеpших и совеpшается еще во втоpyю, тpетью и четвеpтyю сyбботy Великого Поста.

   Тема Мясопyстного воскpесения - опять-таки любовь. Евангельское чтение этого дня посвящено пpитче Спасителя о Стpашном Сyде (Матф.24,31-46). По какомy законy бyдет Хpистос нас сyдить, когда настанет этот день? Пpитча отвечает: по законy Любви, не только по гyманитаpной заботе об отвлеченной спpаведливости к анонимным "бедным", но по конкpетной, личной любви к человекy, любомy человекy, котоpый по воле Божией встpечается на нашем жизненном пyти. Это pазличие очень важно, потомy что тепеpь хpистиане все больше и больше склонны отождествлять хpистианскyю любовь с политической, экономической и социальной заботой о людях; дpyгими словами, они пеpеходят от заботы об одном человеке и его личной сyдьбе к заботе об анонимных сyществах, пpинадлежащих, напpимеp, к такомy-то классy, национальности и т.д. Мы не говоpим, что такого pода забота не нyжна. Ясно, что хpистиане, несyщие на себе ответственность гpажданскyю или пpофессиональнyю, должны заботиться, по меpе своих возможностей и понимания, о социальной, общественной жизни, спpаведливой, pавной и вообще более гyманной. Бесспоpно, все эти понятия пpоисходят от хpистианских коpней и, веpоятно, внyшены хpистианством. Hо хpистианская любовь как таковая - это все же дpyгое, и этy pазницy надо понять и отстаивать ее, если Цеpковь должна пpодолжать свою особyю, единственною миссию и не пpевpащаться пpосто в социальное агентство, каковым она никогда не станет.

   Хpистианская любовь - это "невозможная возможность" yвидать Хpиста в дpyгом человеке, кто бы он ни был; человеке, котоpого Бог по своемy вечномy и тайномy пpомыслy pешил ввести в мою жизнь, хотя бы на несколько мгновений, не только как повод для "добpого дела" или филантpопического yпpажнения, но как начало вечного общения с Самим Богом. Hа самом деле любовь и есть та таинственная сила, котоpая чеpез все внешнее, слyчайное в дpyгом человеке - его наpyжнсть, социальное положение, этническое пpоисхождение, интеллектyальиые способности - достигает дyши, единственного личного коpня человеческого сyщества, частицы Бога в нем. Бог любит каждого человека, потомy что Он Один знает бесценное и абсолютное сокpовище, дyшy, человеческyю личность, котоpою Он даpовал каждомy человекy. Таким обpазом, хpистианская любовь становится yчастием в этом божественном знании и даpом божественной любви. Любовь не может быть безличной, потомy что любовь сеть именно чyдесное откpовение личности в одном человеке, личного и единственного сpеди общего и обычного. Это откpовение того, что достойно любви в нем, того, что дано емy Богом.

   В этом отношении хpистианская любовь иногда - пpотивоположность социальной деятельности, с котоpой в настоящее вpемя так часто сами хpистиане ее отождествляют. Для социального деятеля пpедмет его любви не личность, но человек, отвлеченная единица, взятая из не менее отвлеченного человечества. Тогда как хpистианин любит человека, потомy что он - личность. Там личность пpинимается как человек, здесь - человек pассматpивается только как личность. Для социального деятеля личность не пpедставляет никакого интеpеса, он часто пpиносит ее в жеpтвy "общемy интеpесy". Может показаться, и не без основания, что хpистианство довольно скептически относится к отвлеченномy "человечествy"; но оно изменяет самомy себе и совеpшает смеpтельный гpех всякий pаз, когда пpенебpегает заботой об отдельной личности и любовью к ней. Подход социального активиста всегда фyтypистичен; он действyет всегда во имя спpаведливости, поpядка, достижения бyдyщего счастья. Хpистианство мало заботится о загадочном бyдyщем, но всю силy свою напpавляет на настоящий, pешающий момент, когда надо пpоявить, любовь. Оба эти подхода не исключают дpyг дpyга, но не должно их смешивать. Без сомнения, хpистиане несyт ответственность по отношению к земной жизни и должны ее на себя взять и исполнить. Деятельность социального активиста пpинадлежит всецело земной жизни. Hо цель хpистианской любви за пpеделами земной жизни. Она сама по себе - лyч, исходящий из Цаpствия Божьего; она пpоходит и пеpеходит чеpез все огpаничения и yсловности земного миpа, потомy что ее движyщая сила, как и цель, и завеpшение - в Боге. И мы знаем, что единственная постоянная и пpеобpажающая победа в этом миpе, котоpый "во зле лежит", это победа любви. Hастоящая и действительная миссия Цеpкви - напоминать человекy об этой личной любви и об его пpизвании наполнять гpешный Миp любовью.

   Пpитча о Стpашном Сyде говоpит о хpистианской любви. Hе каждый из нас пpизван pаботать для человечества, но каждый полyчил даp и благодать любви Хpистовой. Мы знаем, что все люди нyждаются в этой личной любви, пpизнании их личной, особой дyши, в котоpой все твоpение Божие отpажается особым обpазом. Мы также знаем, что в миpе есть больные, голодные, потомy что им было отказано в этой личной любви. И в конце концов мы знаем, что как бы yзко и огpаниченно в своих возможностях ни было наше собственное сyществование, каждый из нас несет на себе ответственность за какyю-то кpошечнyю частицy Цаpствия Hебесного, именно благодаpя томy, что мы обладаем этим даpом любви Хpистовой. Таким обpазом, мы бyдем сyдимы за то, пpиняли ли мы на себя этy ответственность, пpоявили ли этy любовь или отказали в ней. Потомy что"так как вы сделали это одномy из сих бpатьев Моих меньших, то сделали Мне"... (Матф. 25, 40).

5. ПРОЩЕНИЕ

(НЕДЕЛЯ СЫРОПУСТНАЯ)

    Теперь только несколько дней осталось до начала Поста. Уже в течение сыропустной недели, завершающейся Прощеным Воскресением, два дня, среда и пятница, стоят как бы отдельно, они уже совершенно "великопостные": в эти дни не полагается совершать Божественную литургию и весь порядок богослужений имеет особенности, относящиеся к Посту. В среду на вечерне поется прекрасная стихира, приветствие Посту:

Возсия весна постная, цвет покаяния, очистим убо себя, братия, от всякия скверны, Светодавцу поюще рцем: Слава Тебе, Едине Человеколюбче.

Наступила весна Поста! Свет покаяния; очистимся, братия, от всякого зла, воспевая Светодавцу (Подателю Света) Слава Тебе, Едине Человеколюбче!

 Суббота Мясопустной недели посвящена памяти всех "мужей и жен подвигом поста просветившихся (спасшихся) ": святые, примеру которых мы должны следовать, учат нас трудному пути, трудному искусству поста и покаяния. Мы не одни, начиная подвиг Поста: "Восхвалим собор святых Отцов! Антония Великого, Евфимия Великого и всех их собратий, проходящих по жизненному пути своему, как будто сквозь райскую сладость..."

   У нас есть помощники и примеры: почитаем ваш пример, святые Отцы! Вы научили нас истинному пути; благословенны вы, потому что вы поработали для Христа...

   Наконец наступает последний день, обычно называющийся "Прощенным Воскресением"; но мы не должны забывать его второго литургического названия: "Изгнание Адама из рая". Это название действительно подводит итог всему подготовлению к Посту. Теперь мы знаем, что человек был создан для жизни в раю, для того, чтобы знать Бога и общаться с Ним. Грех лишил человека этой блаженной жизни, и существование его на земле стало изгнанием. Христос, Спаситель мира, отворяет двери рая всякому, кто идет за Ним, и Церковь, показывая нам красоту Его Царства, превращает нашу жизнь в паломничество к небесному отечеству. Итак, в начале Поста мы уподобляемся Адаму:

Изгнан бысть Адам из рая снедию, темже и седя прямо сего рыдаше, стеня... Увы мне, что пострадах окаянный аз: едину заповедь преступих Владычню, и благих всяческих лишихся! Раю святейший, мене ради насажденный быв, и Евы ради затворенный, моли тебе Сотворшаго, и мене Создавшаго, яко да твоих цветов исполнюся. Темже и к нему Спас: моему созданию не хощу погибнути, но хощу сему спастися, и в познание истины прийти, яко грядущаго ко Мне не изгоняю вон.

Изгнан был Адам из рая из-за пищи (из-за вкушения запрещенного плода), и, сидя прямо перед раем, рыдал и стонал... Увы мне, как пострадал я, окаянный: я не соблюл одной заповеди Владыки и лишился всех благ! Рай святейший, ради меня насажденный, и ради Евы затворенный, моли тебя и меня Создавшего, чтобы я вновь наполнился твоими цветами. И отвечал ему (Адаму) Спаситель: я не хочу, чтобы погибло мое создание, но я хочу, чтобы оно спаслось и пришло к познанию истины, потому что приходящего ко Мне я не изгоню.

   Пост освобождает нас от порабощения греху, от плена "этого мира". Но в Евангельском чтении последнего воскресения говорится об условиях этого освобождения (Матф. 6,14 — 21). Первое условие — пост: отказаться от того, чтобы считать желания и требования нашей падшей природы нормальными; УСИЛИЕ освободить дух от диктаторской воли плоти, материи. Но для того, чтобы пост наш был настоящим, подлинным, надо, чтобы он не был лицемерным, "показным". Мы должны "явиться постящимися не пред людьми, но пред Отцем (Нашим), Который втайне" (Матф. 6,18). Второе условие поста — прощение; "если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный" (Матф. 6,15). Торжество греха, главный признак его владычества в мире, это ссоры, несогласия, разделения, ненависть. Поэтому первый пролом через крепость греха есть прощение: возвращение к единению, согласию, любви. Лучезарное всепрощение Самого Бога воссияет между мной и моим "врагом", если я ему прощу. Простить — это значит отвергнуть все счеты и рассчеты человеческих отношений, предоставив их Христу. Прощение — настоящее "вторжение" Царствия Небесного в наш грешный и падший мир.

   Пост по-настоящему начинается с вечерни этого воскресения. И эту единственную по своему глубокому значению и такую прекрасную вечерню не служат во многих наших церквах! Однако ничто лучше этой вечерни не показывает нам "настроения" Великого Поста в Православной Церкви, не вводит нас в него; нигде лучше не чувствуется ее глубокий призыв к человеку.

   Служба начинается, как торжественная вечерня; священнослужители в светлых облачениях. Стихира на "Господи, воззвах..." (следующая после "Господи, воззвах") возвещает наступающий Пост, а за ним — приближение Пасхи!

Постное время светло начнем, к подвигом духовным себе подложивше, очистим душу, очистим плоть, постимся я коже в снедех от всякия страсти, добродетельми наслаждающеся духа: в нихже совершающеся любовию, да сподобимся вси видети всечестную страсть Христа Бога, и святую Пасху, духовно радующеся.

Постное время светло начнем! Готовясь к духовным подвигам, очистим нашу душу, очистим тело. Воздержимся как от пищи, так и от всякой страсти, и насладимся духовными добродетелями. Дабы, усовершенствовавшись в любви, мы были достойны увидать страсти (страдания) Христа Бога и святую Пасху, в духовной радости.

  Потом, как обычно, следует Вход и пение "Свете Тихий..." Затем служащий священник идет на "горнее место", за престолом, и возглашает вечерний Прокимен, который всегда возвещает конец одного и начало другого дня. За этой вечерней "Великий Прокимен" возвещает начало Поста:

Не отврати лица Твоего от отрока Твоего, яко скорблю, скоро услыши мя: вонми души моей, и избави ю.

Не отврати лица Твоего от слуги Твоего, потому что я скорблю! Скоро услышь меня, обрати внимание на душу мою и избавь ее.

   Вслушайтесь в особенную мелодию этого стиха, этого крика души, внезапно наполняющего церковь: "... я скорблю" — и вы поймете исходный пункт Поста: таинственную смесь отчаяния и надежды, тьмы и света. Все приготовление теперь закончено. Я стою перед Богом, перед славой и красотой Его Царства. И я сознаю свою принадлежность к этому Царству, сознаю, что у меня нет другого дома, другой радости, ни другой цели; и я сознаю также, что я изгнан из этого Царства во тьму и печаль греха, и... "я скорблю"! И, в конце концов, я сознаю, что только Бог может помочь моей скорби, только Он может избавить и спасти мою душу. Покаяние, — прежде и больше всего, — отчаянная мольба к этой Божественной помощи.

   Прокимен повторяется пять раз. И вот Пост уже наступил! Светлые облачения заменяются темными, постными, тушат яркое освещение. Когда священник или дьякон начинает вечернюю ектению, хор отвечает ему постным напевом. Первый раз читается великопостная молитва Ефрема Сирина с земными поклонами. В конце службы молящиеся подходят сперва к священнику, прося прощения, потом просят прощения друг у друга. Но в то время, как происходит этот обряд "прощения", и т.к. Пост начинается именно этим актом любви, единения и братства, хор поет Пасхальные песнопения. Нам предстоит сорокадневный путь по пустыне Поста, но в конце этого пути уже сияет свет Пасхи, свет Царства Христова.

Глава 2

ВЕЛИКОПОСТНЫЕ БОГОСЛУЖЕНИЯ

1. "СВЕТЛАЯ ПЕЧАЛЬ"

   Для многих, если не для большинства, православных христиан Пост состоит из ограниченного количества формальных, большей частью отрицательных правил: воздержание от скоромной пищи (мяса, молочного, яиц), танцев, может быть и кинематографа. Мы до такой степени удалены от настоящего духа Церкви, что нам иногда почти невозможно понять, что в Посте есть "что-то другое", без чего все эти правила теряют большую часть своего значения. Это "что-то" другое можно лучше всего определить как некую атмосферу, "настроение", прежде всего состояние духа, ума и души, которое в течение семи недель наполняет собой всю нашу жизнь. Надо еще раз подчеркнуть, что цель Поста заключается не в том, чтобы принуждать нас к известным формальным обязательствам, но в том, чтобы "смягчить" наше сердце так, дабы оно могло воспринять духовные реальности, ощутить скрытую до тех пор жажду общения с Богом.

   Эта постная атмосфера, это единственное "состояние духа" создается главным образом богослужениями, различными изменениями, введенными в этот период поста в литургическую жизнь. Если рассматривать в отдельности эти изменения, они могут показаться непонятными "рубриками", формальными правилами, которые надо формально исполнять; но взятые в целом они открывают и сообщают нам самую сущность Поста, показывают, заставляют почувствовать ту светлую печаль, в которой подлинный дух и дар Поста. Без преувеличения можно сказать, что у святых Отцов, духовных писателей и создателей песнопений Постной Триоди, которые мало-помалу разработали общую структуру постных богослужений, придали Литургии Преждеосвященных Даров эту особую, свойственную ей красоту, было одинаковое, единое понимание человеческой души. Они действительно знают духовное искусство покаяния, и каждый год, в течение Поста, они дают всем, кто имеет уши, чтобы слышать, и глаза, чтобы видеть, возможность воспользоваться их знанием.

   Общее впечатление, как я уже сказал, это настроение "светлой печали". Я уверен, что человек, входящий в церковь во время великопостного богослужения, имеющий только ограниченное понятие о богослужениях, почти сразу поймет, что означает это с виду противоречивое выражение. С одной стороны, действительно известная тихая печаль преобладает во всем богослужении; облачения — темные, служба длиннее обычного, более монотонная, почти без движений. Чтение и пение чередуются, но как будто ничего не "происходит". Через определенные промежутки времени священник выходит из алтаря и читает одну и ту же короткую молитву, и после каждого прошения этой молитвы все присутствующие в церкви кладут земной поклон. И так в течение долгого времени мы стоим в этом единообразии молитвы, в этой тихой печали.

   Но в конце мы сознаем, что эта продолжительная и единообразная служба необходима для того, чтобы мы почувствовали тайну и сперва незаметное "действие" в нашем сердце этого богослужения. Мало-помалу мы начинаем понимать или скорее чувствовать, что эта печаль действительно "светлая", что какое-то таинственное преображение начинает совершаться в нас. Как будто мы попадаем в такое место, куда не достигают шум и суета жизни, улицы, всего того, что обычно наполняет наши дни и даже ночи, — место, где вся эта суета не имеет над нами власти. Все, что казалось таким важным и наполняло нашу душу, то состояние тревоги, которое стало почти нашей второй природой, куда-то исчезает, и мы начинаем испытывать освобождение, чувствуем себя легкими и счастливыми. Это не то шумное, поверхностное счастье, которое приходит и уходит двадцать раз в день, такое хрупкое и непостоянное; это — глубокое счастье, которое происходит не от одной определенной причины, но оттого, что душа наша, по словам Достоевского, прикоснулась к "иному миру". И прикоснулась она к тому, что полно света, мира, радости и невыразимой надежды. Мы понимаем тогда, почему службы должны быть длинными и как будто монотонными. Мы понимаем, что совершенно невозможно перейти из нормального состояния нашей души, наполненной суетой, спешкой, заботами, в тот иной мир, без того, чтобы сперва "успокоиться", восстановить в себе известную степень внутренней устойчивости. Вот почему те, которые думают о церковных службах только как о каких-то "обязательствах", которые всегда спрашивают о "минимальных требованиях" ("как часто мы должны ходить в церковь?", "как часто мы должны молиться?") никогда не смогут понять настоящего значения богослужений, переносящих нас в иной мир — в присутствие Самого Бога! — но переносят они нас туда не сразу, а медленно, благодаря нашей падшей природе, потерявшей способность естественно входить в этот "иной мир".

   И вот, когда мы испытываем это таинственное освобождение, легкость и мир, печальное однообразие богослужения приобретает новый смысл, оно преображено; оно освящено внутренней красотой, как ранним лучом солнца, который начинает освещать вершину горы, когда внизу, в долине, еще темно. Этот свет и скрытая радость исходят из частого пения аллилуйя, от общего "настроения" великопостных богослужений. То, что казалось сперва однообразием, превращается теперь в мир; то, что сперва звучало печалью, воспринимается теперь как самые первые движения души, возвращающейся к утерянной глубине. Это то, что возвещает нам каждое утро первый стих великопостного Aллилуия:

От нощи утренюет дух мой к Тебе, Боже, зане свет повеления Твоя.

С раннего утра мой дух стремится к Тебе, Боже, потому что Твои повеления — свет (на земле).

   "Печальный свет": печаль моего изгнания, растраченной жизни; свет Божьего присутствия и прощения, радость возродившейся любви к Богу и мир возвращения в Дом Отца. Таково настроение великопостного богослужения; таково его первое соприкосновение с моей душой.

2. ВЕЛИКОПОСТНАЯ МОЛИТВА СВЯТОГО ЕФРЕМА СИРИНА

   Молитву, которую предание приписывает одному из великих наставников духовной жизни, св. Ефрему Сирину, можно действительно назвать великопостной молитвой, т. к. она особенно выделяется среди всех песнопений и молитв Поста.

   Вот текст этой молитвы:

Господи и Владыко живота моего,

Дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми.

Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любви даруй ми, рабу Твоему.

Ей, Господи, Царю!

Даруй ми зрети моя прегрешения,

И не осуждати брата моего

Яко благословен еси во веки веков.

Аминь.

  Эта молитва читается дважды в конце каждой великопостной службы от понедельника до пятницы (по субботам и воскресениям она не читается, т. к. богослужения этих двух дней, как мы увидим позже, отличаются от общего великопостного строя). При первом чтении этой молитвы после каждого прошения кладется земной поклон. Потом 12 раз про себя читается молитва: "Боже, очисти мя, грешного", — с поясными поклонами. Затем вновь читается вся молитва, после которой кладется один земной поклон.

   Почему эта короткая и простая молитва занимает такое важное место во всем великопостном богослужении? Потому что в ней перечисляются особым, свойственным только этой молитве образом все отрицательные и положительные элементы покаяния и определяется, так сказать, список наших индивидуальных подвигов. Цель этих подвигов — прежде всего — освобождение от какого-нибудь основного недуга, направляющего всю нашу жизнь и препятствующего нам вступить на путь обращения к Богу.

   Основной недуг — праздность, лень, нерадение, небрежность. Это — та странная лень и пассивность всего нашего существа, что тянут нас всегда "вниз", а не поднимают "вверх", что постоянно убеждают нас в невозможности, а потому и нежелательности что-либо изменить. Это поистине глубоко вкорененный в нас цинизм, который на каждый духовный призыв отвечает: "зачем?" и благодаря которому в течение всей нашей жизни мы растрачиваем данные нам духовные силы. "Праздность" — корень всех грехов, потому что она отравляет духовную энергию у самых ее истоков.

   Плод праздности — уныние, в котором все учителя духовной жизни видят величайшую опасность для души. Человек во власти уныния лишен возможности видеть что-либо хорошее или положительное; для него все сводится к отрицанию и пессимизму. Это воистину дьявольская власть над нами, т. к. дьявол прежде всего лжец. Он лжет человеку о Боге и о мире; он наполняет жизнь тьмою и отрицанием. Уныние — это самоубийство души, потому что, если человек находится во власти уныния, он совершенно неспособен видеть свет и стремиться к нему.

   Любоначалие! Любовь к власти. Как ни странно это может показаться, но именно праздность, лень и уныние наполняют нашу жизнь любоначалием. Лень и уныние извращают все наше отношение к жизни, опустошают ее и лишают ее всякого смысла; они заставляют нас искать возмещения в совершенно неправильном отношении к другим людям. Если моя душа не направлена к Богу, не ставит себе целью вечные ценности, она неизбежно станет эгоистичной, эгоцентричной, а это значит, что все другие существа станут средствами для удовлетворения ее желаний и удовольствия. Если Бог не Господь и Владыка моей жизни, то я сам превращаюсь в своего господина и владыку, становлюсь абсолютным центром моего собственного мира и рассматриваю все с точки зрения моих необходимостей, моих желаний и моего суждения. Любоначалие, таким образом, в корне извращает мое отношение к другим людям, стараясь подчинить их себе. Оно не всегда побуждает нас действительно командовать и властвовать над другими людьми. Оно может выражаться также в равнодушии, презрении, отсутствии интереса, внимания и уважения к другим людям. Дух праздности и безнадежности в этом случае направлен на других; и духовное самоубийство соединяется здесь с духовным убийством.

   После всего этого — празднословие. Человек один — среди всех созданных Богом тварей — получил дар речи. Все святые Отцы видят в этом "отпечаток" Образа Божия в человеке, потому что Сам Бог явлен нам как Слово (Иоанн 1,1). Но, будучи высшим даром, он в то же время и наибольшая опасность. Выражая действительно саму сущность человека, его самоисполнение, он именно благодаря этому может стать средством падения, самоуничтожения, обмана и греха. Слово спасает и убивает; слово вдохновляет и слово отравляет. Правда выражается словом, но и дьявольская ложь пользуется словом. Обладая высшей положительной силой, оно поэтому имеет огромную отрицательную силу. Оно создает положительное и отрицательное. Когда слово отклоняется от своей божественной природы и назначения, оно становится праздным. Оно "подкрепляет" дух праздности, уныния и любоначалия, и жизнь превращается в сущий ад. Слово становится тогда действительно властью греха.

   Покаяние, таким образом, направлено против этих четырех проявлений греха. Это препятствия, которые надо удалить. Но только Один Бог может это сделать. Поэтому первая часть этой великопостной молитвы — крик из глубины человеческой беспомощности. Затем молитва переходит к положительным целям покаяния; их тоже четыре.

   Целомудрие! Если не придавать этому слову, как это часто делают, только его сексуальное, побочное значение, то его надо понимать как положительную противоположность духа праздности. Праздность, прежде всего, означает рассеяние, разделение, изломанность наших мнений и понятий, нашей энергии, невозможность видеть вещи, как они есть, в их целом. Противоположность праздности и есть именно целостность. Если обычно считают целомудрие добродетелью, противоположной сексуальному развращению, то это происходит только благодаря тому, что изломанность нашего существования нигде так себя не выражает, как в сексуальном разврате, в отчуждении жизни тела от жизни духа, от духовного контроля. Христос восстановил в нас целостность, восстановил настоящую иерархию ценностей, приведя нас обратно к Богу.

   Первый чудесный плод этой целостности или целомудрия — смирение. Мы уже говорили о нем. Оно, прежде всего, победа правды в нас самих, уничтожение всей той лжи, в которой мы обычно живем. Одни смиренные способны жить по правде, видеть и принимать вещи так, как они есть, и благодаря этому видеть Божие величие, доброту и любовь ко всем. Вот почему сказано, что Бог смиренным дает благодать и противится гордым.

   За целомудрием и смирением естественно следует терпение. "Падший" в своей естественной природе человек — нетерпелив, т. к., не видя самого себя, он скор на суд и осуждение других. Это понятия обо всем неполные, изломанные, искаженные; поэтому он судит обо всем согласно со своими вкусами и со своей точки зрения. Он равнодушен ко всем, кроме как к самому себе, поэтому он хочет, чтобы жизнь для него стала немедленно удачной.

   Терпение поистине божественная добродетель. Господь терпелив не потому, что Он "снисходительно" к нам относится, но потому, что Он видит реально самую глубину вещей, которую мы по своей слепоте не видим, и которая открыта Ему. Чем больше мы приближаемся к Богу, тем терпеливее мы становимся, тем более отражаем в себе свойственное одному Богу бережное отношение, уважение к каждому отдельному существу.

   Наконец, венец и плод всех добродетелей, всех усилий и подвигов есть ЛЮБОВЬ, та любовь, которая, как мы уже сказали, может быть дана одним Богом; это тот дар, который является целью всего духовного подготовления и опыта.

   Все это сведено воедино в последнем прошении великопостной молитвы, в котором мы просим: "видеть свои прегрешения, и не осуждать брата своего". В конце концов, перед нами стоит одна опасность: гордыня. Гордость — источник зла, и зло — источник гордости. Недостаточно, однако, видеть свои прегрешения, потому что даже эта кажущаяся добродетель может обратиться в гордость. Писания святых Отцов полны предостережением против этого вида ложного благочестия, которое на самом деле, под прикрытием смирения и самоосуждения, может привести к дьявольской гордыне. Но когда мы "видим наши грехи" и "не осуждаем брата своего", когда, другими словами, целомудрие, смирение, терпение и любовь соединяются в нас в одно целое, тогда и только тогда главный враг — гордость — уничтожается в нас.

   После каждого прошения молитвы мы кладем земной поклон. Не только во время молитвы св. Ефрема Сирина кладут земные поклоны; они составляют отличительную характеристику всего великопостного богослужения. Но в этой молитве значение их раскрывается лучше всего. В долгом и трудном подвиге духовного возрождения Церковь не отделяет души от тела. Человек отпал от Бога весь целиком, душой и телом; и весь целиком человек должен быть восстановлен, чтобы вернуться к Богу. Греховное падение состоит именно в победе плоти — животной, иррациональной похоти в нас — над духовной, божественной природой. Но тело прекрасно, тело свято, так свято, что Сам Бог "стал плотью". Спасение и покаяние тогда не презрение к телу, не небрежение им — но восстановление тела в его настоящем служении, как выражения жизни и духа, как храма бесценной человеческой души. Христианский аскетизм не борьба против тела, но за него. Вот почему весь человек — душой и телом — кается. Тело участвует в молитве души, так же, как и душа молится не вне, а в своем теле. Таким образом, земные поклоны, "психо-телесный" знак покаяния и смирения, поклонения и послушания, являются отличительной чертой великопостного богослужения.

3. СВЯЩЕННОЕ ПИСАНИЕ

   Церковная молитва всегда библейская, т. е. выражается она языком, образами и символами Святого Писания. Если Библия содержит в себе Божественное Откровение, то она также и вдохновенный ответ человека на это Откровение и потому — выражение и содержание человеческой молитвы, хвалы и поклонения. Возьмем как пример псалмы; прошло несколько тысяч лет с тех пор, как они были написаны, однако, когда человек хочет выразить свое раскаяние, всем потрясенным существом своим призвать милосердие Божие, он находит единственное совершенное выражение своей молитвы в покаянном псалме 50: "Помилуй мя, Боже!" Во всех возможных положениях человека перед Богом, миром, другими людьми, начиная от захватывающей радости Божьего присутствия до бездонного отчаяния человека в изгнании, в грехе или болезни — совершенное выражение своей молитвы он находит в этой единственной книге, которая поэтому всегда составляла ежедневное "питание" Церкви, средство ее молитвы и самоназидания.

   В Великом Посту на библейском измерении церковного богослужения ставится как бы особое ударение. Можно сказать, что в течение сорока дней Поста человек и Церковь как бы возвращаются духовно в состояние Ветхого Завета, во времена дo Христа, время покаяния и ожидания, время "истории спасения", движущейся к своему исполнению во Христе. Это возвращение необходимо, т. к., несмотря на то, что мы принадлежим ко времени после Христа, знаем Его и "крестились в Него", мы постоянно отпадаем от новой жизни, полученной от Него, и это означает, что мы возвращаемся к "старым" временам. Церковь, с одной стороны, уже "дома", ибо она есть "благодать Господа нашего Иисуса Христа, любовь Бога и Отца и причастие Святого Духа"; а с другой стороны, она все еще "в пути", в долгом и трудном странствии к исполнению всего сущего в Боге, к возвращению Христа в конце времен.

   Великий Пост — время актуализации этого второго призвания Церкви, жизни ее, как ожидания и странствия. Поэтому здесь Ветхий Завет приобретает свое полное значение; не только как книга пророчеств, уже осуществившихся, но как книга о человеке и всем сотворенном мире на пути к Царству Небесному.

   Чтения Ветхого Завета во время богослужений Великого Поста совершаются двояко: это, во-первых, удвоенное чтение Псалтыри и, во-вторых, "lectio continua" то есть чтение по порядку и целиком трех Ветхозаветных книг: Бытия, пророка Исайи и притч Соломоновых.

   Псалмы всегда занимали в христианском богослужении центральное и исключительно важное место. Церковь видит в них не только лучшее и самое верное выражение человеческой молитвы, раскаяния, поклонения, хвалы, но и настоящую "устную икону" Христа и Церкви, откровение в Откровении. Святые Отцы считают, по словам одного толкователя их писаний, что "только Христос и Его Церковь молятся, плачут и говорят в этой книге", (книге псалмов). Поэтому с самого начала псалмы составляли основу молитвы Церкви, ее "естественный язык". В богослужении псалмы употребляются, во-первых, как постоянная основа ежедневных служб: "вечерний псалом" 103 за вечерней; шестопсалмие, псалмы 3,38, 63, 88, 103, 143; "хвалитные" псалмы 148, 149, 150 во время утрени; по три псалма на каждом часе и т. д. Из Псалтыри выбраны Прокимны, стихи для "аллилуйя" в дни годичных праздников и др. И, наконец, вся Псалтырь, разделенная на двадцать частей, Кафизм, прочитывается еженедельно за вечерней и утреней; это третье употребление Псалтыри удвоено во время Великого Поста; вся Псалтырь прочитывается не один, а два раза каждую неделю Поста, когда чтение кафизм включается еще в Третий и Шестой Час.

   Установление "постоянного чтения" Бытия, Исайи и Притч целиком восходит к тем временам, когда Великий Пост был еще главным образом подготовительным периодом к крещению и богослужения носили особый поучительный характер для наставления оглашенных в вере христианской. Каждая из этих трех книг содержит в себе одну из основных частей Ветхого Завета: история сотворения Богом мира, пророчества и моральные и нравственные поучения.

   Книга Бытия дает нам как бы основную рамку верований Церкви. Она содержит в себе историю сотворения мира, грехопадения и, наконец, обещание и начало спасения заключением первого Завета Бога с Его избранным народом. Она передает нам основные верования Церкви в Бога как Творца, Судию и Спасителя. Она открывает нам самые корни христианского понимания человека, созданного "по образу и подобию Божию", отпадшего от Бога и остающегося объектом Божественной любви, заботы и конечного спасения. Она объясняет смысл истории как истории спасения, ведущей к Христу и завершенной Им. Она возвещает нам тайну Церкви, переданную в образах и событиях жизни избранного народа, Завета, Ковчега и т.д.

   Исайя — величайший из всех пророков, и чтение его пророчеств в течение всего Великого Поста должно открыть нам еще раз великую тайну спасения через страдания и жертву Христа.

   И, в конце концов, книга Притч — как бы итог нравственного учения Ветхого Завета, морального закона и мудрости; не принимая их во внимание, не соглашаясь с ними, человек не может понять своего отпадения от Бога и поэтому неспособен даже услыхать благую весть прощения, посылаемого нам любовью и благодатью.

   Поучения из этих трех книг читаются ежедневно в течение Великого Поста от понедельника до пятницы включительно; книги Бытия и Притч за вечерней, пророчества Исайи на Шестом Часе. И хотя Великий Пост давно перестал быть периодом, подготовляющим к крещению, главная цель этих чтений полностью сохраняет свое значение. Наша христианская вера требует этого ежегодного возвращения к своим библейским корням и основаниям, т. к. не может быть предела нашего возрастания в понимании Божественного Откровения. Нельзя рассматривать Библию как сборник "догматических теорем", которые надо заучить и запомнить раз навсегда; это ЖИВОЙ ГОЛОС САМОГО БОГА, вновь и вновь говорящего с нами, вводящего нас все глубже в неисчерпаемые богатства Его Мудрости и Любви. Самая большая трагедия нашей Церкви почти полное незнание Святого Писания среди членов Церкви и, что еще хуже, действительно полное равнодушие к нему. То, что было бесконечной радостью, интересом, духовным и интеллектуальным ростом для Отцов Церкви, для Святых, теперь для стольких современных православных превратилось в устарелые тексты, не имеющие никакого значения для их жизни. Поэтому будем надеяться, что если вновь воспринимаются дух и значение Великого Поста, то это означает, что и Святое Писание вновь воспринимается как настоящая духовная пища и общение с Богом.

4. ТРИОДЬ

   Великий Пост имеет свою особую богослужебную книгу: Триодь постную. В эту книгу входят все песнопения (стихиры и каноны), библейские чтения на каждый день поста, начиная с Воскресения Мытаря и Фарисея и кончая вечерней Святой и Великой Субботы. Песнопения Триоди были составлены большею частью уже после фактического исчезновения "оглашенных" (крещаемых во взрослом возрасте и требующих подготовки к крещению). Поэтому в них главным образом говорится и выделяется не крещение, а покаяние. К сожалению, в настоящее время очень мало кто знает красоту и глубину этих великопостных служб.

   Незнание Триоди — главная причина, почему в христианском сознании постепенно иначе стали пониматься смысл и значение Поста, что мало-помалу обратило Пост в соблюдение чисто формальных "предписаний" и ограничений в пище. Подлинное вдохновение и призыв Великого Поста в настоящее время почти утеряны, и единственная возможность их вновь приобрести — это внимательное слушание всех песнопений Триоди.

   Обратим внимание, например, на то, как часто в стихирах мы слышим предупреждение именно против "формального" и, следовательно, лицемерного понимания поста. Уже в среду мясопустной недели мы слышим:

От брашен постяшися душе моя и страстей не очистившися, всуе раду ешися неядением: аще бо не вина ти будет ко исправлению, яко ложная возненавидена будеши от Бога. И злым демоном уподобишися, николиже я душим. Да не убо согрешаю щи, пост непотребен сотвориши: но непоколебима к стремлениям безместным пребывай, мнящи предстояти распятому Спасу, паче же сраспятися тебе ради распеншемуся!

Вотще ты радуешься, о душа, что воздерживаешься от пищи, тогда как от страстей ты не очищена. В тебе нет желания исправления, ты будешь в презрении, как лживая, пред очами Бога, ты будешь сравнена с злыми демонами, которые никогда не едят! Если ты будешь продолжать грешить, твой пост будет бесполезен; поэтому стремись постоянно стоять перед Распятым Спасителем ,или скорее стремись со- распяться Ему, Который был распят для твоего спасения

   Или вот еще стихира среды четвертой недели:

Втайне добродетелей делающие, духовная воздаяния чающие, не посреди торжищ и распутий являют сия, но внутрь сердца носят паче; и всех видяй бываемое втайне, мзду воздержания подает нам. Пост совершаем, не сетующи лицы, и в клетех душ наших молящеся, непрестанно возопиим: Отче наш, Иже еси на небесех, не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого.

Жаждущие духовных утешений совершают свои добрые дела втайне, не разглашая их на торжищах и площадях, но непрестанно молясь в глубине сердца: потому что Тот, Кто видит сотворенное втайне, вознаграждает нас за наше воздержание. Постимся не с печальными лицами, но непрестанно молясь в глубине души: Отче наш, Который на небесах, не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого.

   В течение всего Великого Поста в стихирах постоянно говорится о противоположности смирения мытаря и самохвальства фарисея и осуждении лицемерия. В чем же состоит настоящий пост? Триодь отвечает: прежде всего, во внутреннем очищении:

... Постимся вернии от пищей тленных, и страстей всегубительных, да от божественного креста жизнь обымем, и со благоумным разбойником к начальному отечеству возвратимся...

 

Постимся, верующие, чтобы избавиться от вредной пищи и губительных страстей, чтобы получить жизнь от божественного Креста, и вернуться с благоразумным разбойником в Отчий дом...

   А также вернуться к любви; это борьба против "растраченной жизни", против ненависти, несправедливости, зависти:

Постяшеся, братие, телесне, постимся и духовне: разрешим всякий союз неправды; расторгнем стропотная нуждных изменений, всякое списание неправедное раздерем, дадим алчущим хлеб, и нищие бескровные введем в домы: да приимем от Христа Бога велию милость.

Братие, постясь телесно, будем поститься и духовно: развяжем всякие союзы неправды, расторгнем препятствия к нужным изменениям, разорвем неправедные писания. Дадим алчущим хлеб, и приютим нищих и бездомных, дабы получить от Христа Бога великую милость.

Приидите, вернии, делаем во свете дела Божия, яко во дни благообразно ходим, всякое неправедное списание от себя ближнего отимем, не полагающе претыкания сему в соблазн. Оставим плоти сладострастие, возрастим души дарования, дадим требующим хлеб, и приступим Христу в покаянии вопиюще: Боже наш, помилуй нас.

Придите, верующие, будем во свете делать дела Божий, как днем будем ходить честно, благообразно. Избавимся от несправедливого обвинения ближнего, не стараясь столкнуть с пути на соблазн другим. Оставим сладострастие плоти, разовьем данные нашей душе дарования, и приступим к Христу в покаянии, взывая: Боже наш, помилуй нас.

  В то время, когда мы слушаем эти стихиры, как мы далеки от фарисейского понимания Поста, которое в настоящее время преобладает и определяет исключительно отрицательное отношение к посту, как к известному "неудобству", на которое мы по своей доброй воле соглашаемся, "страдая", но которое автоматически зачтется нам как наша "заслуга" и доведет нас до "оправдания" Богом. Сколько людей соглашаются с той мыслью, что пост — это время, когда что-то само по себе приятное и хорошее запрещено, как будто Господь находит удовольствие в том, чтобы нас мучить. Однако для творцов великопостных стихир пост означает как раз совершенно противоположное; это возвращение к "нормальной" жизни, к тому "по-щению", которое нарушили Адам и Ева, допустив таким образом в мир страдание и смерть. Поэтому Великий Пост приветствуется как духовная весна, как время радости и света:

Возсия весна постная, цвет покаяния...

Засияла весна постная, цвет покаяния...

Постное завещание радостно восприимем: аще бо бы сие праотец сохранил, Едемского отпадения не прияли быхом...

Радостно восприимем завещание поста! Если бы праотец наш (Адам) не нарушил поста, мы не были бы лишены рая...

Время веселое поста, темже чистоты световидныя и любве чистыя, молитвы светозарныя, и вся кия иныя добродетели насытившеся богатно, светло возопиим...

Время поста — время радостное светлой чистоты, чистой любви, светозарной молитвы; насытившись обильно всякой другой добродетелью, радостно воззовем...

   Только те, кто "радуются о Господе", для которых Христос и Его Царство высшее желание и радость их жизни, способны радостно принять борьбу против зла и греха и участвовать в окончательной победе над ними. Вот почему только к мученикам, среди разных видов святости, обращаемся мы за каждой великопостной службой, только они восхваляются в особых, посвященных им стихирах. Потому что именно мученики предпочли Христа всему другому на свете, включая самую жизнь; они так радовались во Христе, что могли вместе со св. Игнатием Антиохийским сказать, умирая: "Теперь мы начинаем жить"... Они — свидетели Царствия Божия, потому что только тот, кто видел и вкусил его сладость, способен на такое высшее самозабвение. Они наши спутники, наши вдохновители в течение Великого Поста, который для нас именно есть время борьбы за восстановление божественного, небесного и вечного начала в наших душах.

Едино дышуще, на едино взирающе страстотерпцы мученицы, един путь живота обретше, за Христа смерть...

Одним дыша, на одно взирая, страстотерпцы мученики, вы нашли один путь жизни — смерть за Христа...

В броня оболкшеся добре и образом крестным вооружившее себе воини благомощнии показастеся мучителем мужески противистеся, и диаволю прелесть потребисте, победители бывше венцев сподобистеся: молитеся Христу Богу о нас, во еже спастися душам нашим.

Облекшись в броню правды, вооружившись силою Креста, вы были воинами, добром побеждающими. Вы мужественно противились вашим мучителям и, одолев дьявольские козни, стали победителями и сподобились венцов: молитесь Христу Богу о нас, чтобы души наши были спасены.

   В течение сорока дней Крест Господень, Его Воскресение и сияющая радость Пасхи — главная тема всех великопостных песнопений, постоянное напоминание, что как бы труден и узок ни был путь, он в конце ведет к трапезе Христа в Его Царстве. Как я уже сказал, ожидание и предвкушение Пасхальной радости проходит через весь Пост и придает настоящий смысл постному подвигу.

Желающе Божественныя Пасхи причаститися... Последуем постом на диавола победу показавшему... Снемы Пасху Христову священнейшую.

Желая причаститься Божественной Пасхи... Продолжим пост, дающий нам победу над дьяволом... И приобщимся священнейшей Христовой Пасхе.

   Постная Триодь — неизвестная, забытая книга! Если бы мы только знали, что в ней мы можем найти возрождение, приобрести вновь дух не только Великого Поста, но и всего Православия, — "Пасхального" образа жизни, смерти и вечности.

Глава 3. Литургия

ПРЕЖДЕОСВЯЩЕННЫХ ДАРОВ

1. ДВА ЗНАЧЕНИЯ ПРИЧАСТИЯ

   Изо всех богослужебных правил, относящихся к Великому Посту, наиболее важно понять одно, т. к. оно, будучи особенностью Православия, часто является ключом для объяснения его Богослужебного предания. Это правило — запрещение совершения Божественной литургии в будние дни недели в течение Великого Поста. Устав ясно гласит, что ни в коем случае не должно совершать божественной литургии от понедельника до пятницы включительно, кроме как если Благовещение случится в один из этих дней. Однако по средам и пятницам совершается, соединенное с вечерней, особое богослужение, называемое Литургией Преждеосвященных Даров, за которой можно причащаться.

   Значение этого правила было настолько забыто во многих приходах, особенно тех, которые долгое время были под западным, латинским влиянием, что его просто перестали соблюдать, и по чисто латинскому обычаю частные, "заказные" или заупокойные литургии совершаются в течение всего Великого Поста. Но даже там, где это правило соблюдается с чисто формальной покорностью, редко кто старается понять его духовное значение, понять внутреннюю "логику" Поста. Поэтому мы считаем важным объяснить более подробно смысл этого правила, которое относится к одному лишь Великому Посту, но освящает все богослужебное предание Православия.

   В общих чертах, здесь выражается и применяется один из основных принципов богослужения: совершение Евхаристии несовместимо с постом. В этом православная традиция сильно отличается от евхаристического богословия западного католичества; в Православии совершение Евхаристии всегда — праздник и радость. Это прежде всего таинство явления Христа, Его присутствия среди своих учеников и поэтому празднование — очень реальное — Его Воскресения. И действительно, явление и присутствие Христа за Евхаристией является для Церкви "доказательством" Его Воскресения. В радости и "горении сердец", испытанных учениками по пути в Еммаус, Христос открыл Себя им в "преломлении хлеба" (Лука 24,13—35); в Церкви — это вечный источник "опытного" и "существенного" познания Воскресения. Никто не видел само Воскресение Спасителя, но ученики поверили в Него, не потому, что кто-то научил их этому, но потому, что они видели воскресшего Господа, явившегося им при закрытых дверях ("дверем заключенным"). Он явился им и участвовал с ними в трапезе.  Евхаристия пребывает все тем же явлением и присутствием, той же радостью и "горением сердец", той же сверхразумной и в то же время абсолютной уверенностью, что Воскресший Господь явил Себя в "преломлении хлеба". И так велика эта радость, что в первохристианской Церкви день Евхаристии не был одним из дней, но Днем Господним, днем уже вне времени, т.к. в Евхаристии уже предвосхищается Царствие Божие. Во время Тайной Вечери Христос Сам сказал Своим ученикам, что Он завещал им Царство так, чтобы они могли "есть и пить за трапезой (столом) в Его Царстве". "Да ядите и пиете за трапезою Моею в Царстве Моем" (Лука 22,30). Поэтому присутствие за Евхаристией Воскресшего Спасителя, вознесшегося на небеса и сидящего одесную (по правую сторону) Отца — есть участие в Его Царстве, приобщающее нас "радости и миру во Святом Духе". Причастие — "пища бессмертия", "небесный хлеб", и мы, приближаясь к Святой Трапезе, действительно возносимся на небо. Таким образом, Евхаристия — Праздник Церкви, или, еще лучше, — сама Церковь, как праздник, как радость о присутствии Христа, как предвкушение вечной радости в Царствии Божием. Каждый раз, когда Церковь совершает Евхаристию, она — на небе, в своем небесном отечестве; она восходит туда, куда Христос вознесся, дабы нам "есть и пить за трапезой Его в Его Царстве"... Теперь становится понятным, почему Евхаристия несовместима с постом, потому что, как мы увидим ниже, когда мы постимся, мы изображаемся Церковью, как странники на пути к Царствию Небесному. А "сыны чертога брачного", как сказал Христос, "не могут печалиться, пока с ними жених" (Матф. 9,15). Но почему же тогда, можно спросить, в дни поста все же допускают к Причастию за литургией Преждеосвященных Даров? Не противоречит ли это принципу, изложенному выше? Чтобы ответить на этот вопрос, мы должны рассмотреть второе объяснение православного понимания Причастия, его значения, как источника и главной силы, поддерживающей нас в нашем духовном подвиге. Если, как мы только что говорили, Причастие есть завершение всех наших подвигов, цель, к которой мы стремимся, величайшая радость нашей жизни во Христе, оно также необходимый источник и начало самого нашего духовного подвига, божественный дар, благодаря которому нам становится возможным знать, желать и стремиться к "совершенному причастию в невечернем дне" (бесконечном дне) Царствия Божия. Потому что, хотя Царствие уже пришло, хотя оно приходит в Церковь, оно все же должно быть исполнено и завершено в конце времен, когда Бог "исполнит" (наполнит) все Самим Собой. Мы знаем это и участвуем в предвкушении этого дня: мы участвуем теперь в Царстве, которое должно еще придти. Мы предвидим и предвкушаем его славу и счастье, но мы все еще на земле, и все наше земное существование поэтому длинный и часто трудный путь к завершающему все Дню Господню. На этом пути нам нужны помощь, поддержка, сила и утешение, потому что "князь мира сего" еще не "сдался"; наоборот, зная, что он побежден Христом, он предпринимает последнюю, отчаянную борьбу против Бога, стараясь оторвать от Него насколько возможно больше душ. Так трудна эта борьба и так велика власть у "Врат Адовых", что Христос Сам говорит нам про "узкий путь", немногим доступный. И в этой борьбе именно Тело и Кровь Христовы наша главная помощь, та "насущная пища", что поддерживает жизнь нашего духа и благодаря которой, несмотря на все искушения и опасности, мы следуем за Христом. Вот почему, причастившись, мы молимся:

... даждь быти сим и мне во исцеление души же и тела, во отгнание всякого сопротивнаго, в просвещение очию сердца моего, в мир душевных моих сил, в веру непостыдну, в любовь нели-цемерну, во исполнение премудрости, в соблюдение заповедей Твоих, в приложение Божественныя Твоея благодати, и Твоего Царствия присвоение...

... дай, чтобы эти (Святые Дары) были мне для исцеления души и тела, для отгнания всякого противника, для просвещения очей моего сердца; да будут они миром душевных моих сил, непостыдной верой, нелицемерной любовью, исполнением премудрости, соблюдением Твоих заповедей, прибавлением Божественной Твоей благодати для того, чтобы достичь Твоего Царствия...

... да не опалиши мене, Содетелю мой: паче же пройти во уды моя, во вся составы, во утробу, в сердце... да яко Твое го дому, входом причащения, яко огня мене бежит всяк злодей, всяка страсть...

... не опали меня, Создатель мой, — но пройди в члены мои, во все составы, в утробу, в сердце... чтобы от входа Причастия в мое сердце, как в Твой дом, бежало от меня все дурное, все страсти, как от огня...

   Если Великий Пост и воздержание означают усиление этой борьбы, это потому, что — согласно с Евангелием — это время, когда мы лицом к лицу встречаемся со злом и всей его силой. И поэтому именно в это время нам нужна помощь и сила Божественного Огня; отсюда необходимость особого великопостного Причастия Преждеосвященными Дарами, т. е. Дарами, освященными в предшествующее воскресение и хранящимися на престоле в алтаре для причащения в среду и пятницу.

   Совершение Евхаристии — это одна беспрерывная, постоянная радость, поэтому ее не совершают в дни поста; и, однако, в Церкви всегда присутствует плод Евхаристии: Св. Дары. Подобно тому, как Христос "видимо" вознесся на небо, но в то же время "невидимо" присутствует в мире, так же как Пасха, которая празднуется раз в год, но в то же время лучами своими освещает всю жизнь Церкви; подобно, как Царство Божие должно еще наступить, но уже теперь — посреди нас; так же и Евхаристия. Как таинство и торжество Царства, как праздник Церкви, она несовместима с постом и не совершается Великим Постом; но как благодать и сила Царства, действующая в мире, как дар "существенной пищи" и оружия в нашей духовной борьбе, она действительно небесная манна, которой мы живем в течение нашего странствия по пустыне Великого Поста.

2. ДВА ЗНАЧЕНИЯ ПОСТА

   Теперь возникает следующий вопрос: если Евхаристия несовместима с постом, то почему же она совершается по субботам и воскресениям Великого Поста, и это не считается "нарушением поста"? Здесь как будто есть противоречие в церковных канонах. В то время, как некоторые из них запрещают пост по воскресениям, другие запрещают нарушать пост в течение сорока дней. Однако, это только кажущееся противоречие, потому что оба правила, которые как бы исключают друг друга, на самом деле говорят о двух разных значениях слова. Понять это особенно важно, т.к. здесь нам открывается православная философия поста, существенная для всего нашего духовного подвига.

   Действительно, есть два вида или способа поста, оба укорененные в Священном Писании и Священном Предании. Первый вид может быть назван совершенным постом, т. к. он состоит действительно в совершенном воздержании от пищи и пития. Второй вид можно определить как аскетический пост, т. к. он состоит главным образом в воздержании от некоторого рода пищи и в уменьшении общего ее количества. Совершенный пост, по самой своей природе, продолжается недолго, сводится обычно к одному дню или даже части дня. С самого начала христианства пост рассматривался как приготовление и ожидание, как выражение духовной сосредоточенности на том, что должно совершиться. Физический голод соответствует здесь духовному ожиданию завершения, приготовлению всего человеческого существа, открывающегося приближающейся радости. Поэтому в церковном богослужебном предании мы находим этот совершенный пост как завершение и вершину приготовления к великому празднику, т. е. к личному духовному событию. Такой пост бывает, например, накануне Рождества, Крещения, наипаче же, — как приготовление к духовному пиру за трапезой Христа Спасителя в Его Царстве. Совершенный пост, более или менее продолжительный, всегда предшествует Евхаристии и является необходимым условием для приступающего к Святому Причащению. Многие люди не понимают этого правила, видят в нем только устарелый обычай и спрашивают себя, почему необходимо приступать к Причастию с пустым желудком? Если рассматривать это правило с точки зрения физической и грубо физиологической, как нечто дисциплинарное, то оно, конечно, теряет свое значение. Поэтому неудивительно, что в Римско-Католической Церкви, где духовное понимание поста давно заменено дисциплинарным, юридическим (как пример: возможность давать "разрешение", освобождать от поста, как будто пост нужен Богу, а не человеку), пост перед Причастием теперь фактически уничтожен. Однако, в своем подлинном значении, этот совершенный пост — выражение того ритма, приготовления и завершения, которым живет Церковь, потому что она одновременно ожидает Христа в "мире сем" и преображения мира сего в грядущий. Можно прибавить, что в первохристианской Церкви совершенный пост обозначался словом, взятым из военного словаря; он назывался statio, что обозначает войско в положении военной тревоги и мобилизации. Церковь всегда "на страже", она ждет пришествия Жениха и ожидает его "наготове" и с радостью. Таким образом, совершенный пост — это не только пост членов Церкви, но и Церковь сама как пост, как ожидание Христа, Который приходит к ней в Евхаристии и Который придет во славе в конце времен.

   Совершенно иной духовный смысл второго вида поста, того, который мы назвали аскетическим. Цель этого поста — освобождение человека от беззаконной тирании плоти, от подчинения духа телу и его требованиям, которое является трагическим последствием первородного греха, грехопадения человека. Только после продолжительных и терпеливых усилий понимаем мы, что "не хлебом одним... жив человек", и восстанавливаем в себе первенствующую роль духа. По самой своей природе это должен быть длительный и усиленный подвиг. Фактор времени очень важен здесь, т. к. действительно нужно много времени, чтобы с корнем вырвать и исцелить обычную и общую БОЛЕЗНЬ, которую люди стали считать своим "нормальным" состоянием. Наука аскетического поста, доведенная до совершенства в монашеской традиции, была принята всей Церковью. Здесь мы видим примененные к человеку слова Христа, сказавшего, что силы адовы, порабощающие человека, могут быть побеждены только "молитвою и постом". Это пост, основанный на примере Самого Христа, постившегося сорок дней и затем встретившегося лицом к лицу с сатаной; в этой встрече ниспровержена была покорность человека "только хлебу" и таким образом положено было начало духовного освобождения человека. Церковь выделила для такого аскетического поста четыре периода: Великий Пост перед Пасхой, Рождественский — перед Рождеством, Петровский — перед праздником свв. апостолов Петра и Павла и Успенский — перед Успением Божией Матери. Четыре раза в год Церковь зовет нас очиститься и освободиться от порабощения телу святым лечением поста, и каждый раз успех этого лечения зависит от некоторых основных правил, главное из которых непрерывность и продолжительность поста.

   Различие этих двух видов поста должно помочь нам понять кажущееся противоречие канонов, определяющих порядок поста. Устав, запрещающий пост по воскресеньям, буквально означает то, что нарушает пост совершение Евхаристии, которая сама и есть завершение поста, его цель и его окончание. Это означает, что воскресенье, день Господень, вне поста, поскольку он как бы и вне времени. Другими словами, это означает, что воскресенье, как день Царства Небесного, не принадлежит тому времени, смысл которого, как странствия, и выражает пост; воскресенье, таким образом, остается днем не поста, а духовной радости.

   Но, нарушая совершенный пост, Евхаристия не нарушает аскетического поста, который, как мы уже объяснили, требует постоянного подвига. Это означает, что Великим Постом и по воскресеньям пища остается "постной". Точнее говоря, мясо и молочная пища запрещены только благодаря психо-соматическому характеру аскетического поста, ибо Церковь знает, что если нужно покорить духу тело, оно должно быть подвергнуто терпеливому и долгому воздержанию. В России монахи, например, никогда не едят мяса; но это не значит, что они постятся на Пасху и в другие великие праздники. Можно сказать, что в некоторой степени аскетический пост присущ христианской жизни, и христиане должны его соблюдать. Но люди, считающие — увы, так часто — что на Пасху почти необходимо предаваться объедению и пить свыше меры, превращают настоящий дух Пасхи в печальную и уродливую КАРИКАТУРУ. Действительно трагично, что в некоторых церквах люди на Пасху не хотят приступать к Причастию, принимая прекрасные слова поучения св. Иоанна Златоуста — "трапеза исполнена, насладитеся вси. Телец упитанный, никтоже да изыдет алчай"... (по-русски: "стол изобилует яствами, наслаждайтесь все. Телец /теленок/ откормлен; пусть никто не уйдет отсюда голодным") — вероятно, как буквальное описание пасхального стола. Праздник Пасхи — духовная реальность, и для того, чтобы ощутить и правильно пережить ее, требуется столько же трезвости, сколько и духовной сосредоточенности поста.

   Надо понять, что нет противоречия в том, что Церковь настаивает на воздержании от скоромной пиши по воскресным дням Великого Поста и в то же время осуждает пост в дни Евхаристии. Ибо только следуя обоим этим правилам, исполняя все правила приготовления к Евхаристии и не ослабляя подвига "душеспасительной четыредесятницы" (сорока дней поста), мы можем действительно достигнуть духовной цели Великого Поста.

   Всё вышесказанное привело нас теперь к тому особому месту, которое занимает в Великом Посту Литургия Преждеосвященных Даров.

3. ВЕЧЕРНЕЕ ПРИЧАЩЕНИЕ

   Первая и главная характеристика Литургии Преждеосвященных Даров — это вечернее богослужение. Выражаясь точнее, — это Причащение после вечерни. В ранние времена церковной жизни это богослужение было лишено теперешней его торжественности и тогда его связь с вечерней была еще более очевидна. Поэтому первый вопрос касается именно этой характерной черты Литургии, связанной с вечерней. Мы уже знаем, что православное предание требует совершенного поста перед Евхаристией. Этот общий принцип объясняет то, что Евхаристия, в отличие от всех других богослужений, не имеет своего определенного часа, ибо время ее совершения зависит главным образом от того дня, в который она совершается. Так, по большим праздникам по Типикону полагается служить Литургию очень рано, т. к. всенощная (всенощное бдение) заменяет пост для приготовляющихся к Причастию. Но когда праздник менее значителен и не бывает всенощной, Евхаристия совершается позднее, т.ч. хотя бы теоретически в обычные дни недели она заканчивается в полдень. Наконец, в те дни, когда положен строгий или совершенный пост, к Причастию ("нарушению поста") подходят уже после полудня. К сожалению, в настоящее время эти правила забыты и ими пренебрегают, хотя значение их очень просто: Евхаристия всегда бывает завершением приготовления к ней, как исполнение ожидания, и потому час ее совершения соотносителен с постом, приготовляющим к ней. Этот пост либо отождествляется с всенощным бдением, либо же должен быть исполнен^ индивидуально. А т. к. Великим Постом среда и пятница суть дни совершенного воздержания, то причащение, как завершение поста, совершается за вечерним богослужением. Следуя той же логике, в Сочельники Рождества и Богоявления, два дня совершенного поста, Евхаристия совершается после вечерни. Однако, если канун этих праздников случается в субботу или воскресенье, т. е. в дни Евхаристические по православной традиции, совершенный пост переносится на пятницу. Другой пример: если Благовещение попадает на один из этих будних дней Великого Поста, Литургия совершается после вечерни. Эти правила, которые стольким кажутся устарелыми, второстепенными, на самом деле показывают основной принцип православной богослужебной духовности: Евхаристия всегда — конец приготовления и завершение ожидания; а т. к. в Церкви пост есть самое главное выражение приготовления, то совершенный пост венчается Причащением после вечерни.

   Великим Постом, следуя церковному Уставу, по средам и пятницам полагается полное воздержание от пищи до захода солнца. Поэтому именно эти дни Великого Поста выбраны для Причащения, которое, как мы уже сказали, является главным