Хорошо мы сейчас живем, чего там говорить. Заходишь в супермаркет и пожалуйста, все что хочешь. В любое время года и земляника и свежие овощи -фрукты. Были бы деньги. И это хорошо, что при возможности можно купить то, что надо. О сладостях вообще речь не идет. Такое изобилие, что глаза разбегаются. И простой сахар уже где-то там, в дальнем углу, сразу и не найдешь.
А ведь не всегда так было. Нынешнее поколение не знает проблем со сладостями, а в 50-60е годы все было по-другому. Сахар тогда не лежал просто на полках и витринах магазинов. Просто тогда не хватало его в достатке на всех трудящихся. Поэтому и был он в дефиците. Но народ наш смекалистый, и всегда умел находить выход из положения, чтобы сделать себе жизнь слаще.
В нашей семье тогда сахар тоже был лакомством. Но отец нашел способ, чтобы и мы, детки малые, могли полакомиться сладостями. Отец работал на железной дороге. Он каждый год получал разрешение на разработку земельного участка, как тогда его называли «пайка», на территории, прилегающей непосредственно к железной дороге на перегонах между станциями. Можно было обрабатывать землю и сажать и сеять любые сельхоз культуры без возведения капитальных построек. В один из огородных сезонов, отец с матушкой посеяли сахарный тростник на таком «пайке», возле полотна железной дороги на северном направлении в сторону ж.д. станции Гончарка, Северо-Кавказской железной дороги.
Культура для наших краев, конечно, новая и необычная. Потому, что родиной сахарного тростника считается Куба и ее окрестности. Но и в наших кубанских краях эта культура произрастала хорошо. Я не знаю, где отец взял семена тростника, но на нашем пайке тростник «вымахал» высотой до трех метров. Содержание сахара в стеблях было, наверное, не меньше, чем на Кубе. Несколько раз родители ездили на паек для его прополки. И вот наступило время, когда надо было собирать урожай.
Было это в конце лета. Отец попросил у знакомого мужика на соседней улице телегу с лошадью. Мы погрузились на эту телегу и малым ходом отправились на паек. Лошадь шла нормальным шагом, и добрались мы туда не скоро. Зато успели насмотреться на лесные чащи, которые подступали вплотную к линии железной дроги. Родители начали собирать тростник.
Надо было срубить стебель у основания и очистить его от листьев. А стебель, был прочный, похожий на стебель кукурузы, только толщиной не более двух сантиметров. Рубить его приходилось или топориком, или большим тяжелым ножом. Пока родители трудились, я от души полакомился сладким тростниковым соком. Стебель можно было надкусить зубами и через трещины высасывать из мякоти сладкий свежий тростниковый сок. Сок тек по щекам, я захлебывался этой сладкой жидкостью, выкручивая из стебля все до последней капли, а потом приступал к новому коленцу стебля. Наверное, никогда в жизни я не получал большего удовольствия, чем в то время. Вот уж, поистине, сладкая жизнь!
Но это была только половина дела. Собранный тростник мы привезли домой. К этому времени отец сделал пресс для выдавливания сока из стеблей тростника. По конструкции это была выжималка, подобная такой, которой пользовались на простой стиральной машине «Рига». Между двумя мощными брусьями был закреплен металлический барабан-валик, диаметром 10-12 сантиметров. Ось барабана с одной стороны бруса была сделана в виде ручки, как ворот на колодце. Над этим барабаном находился другой такой же барабан, но ось его была подвижной в пазах брусьев. Над барабанами отец поставил две сильные пружины. Эти пружины верхний барабан придавливали к нижнему барабану.
Всю эту конструкцию отец вкопал вертикально в землю. Под барабанами приделал лоток для стока тростникового сока. И работа началась. Под лоток подставили ведро. Отец крутил нижний валик за ручку, а матушка закладывала между валиками тонкие кончики тростниковых стеблей. Стебли прокатывались между валиками, как в прокатном стане, раздавливались, и весь сок по лотку стекал в ведро. Просто и эффективно. Когда все стебли были отжаты, сок вылили в большой плоский латунный бак, похожий на огромный овальный таз.
Бак был вычищен до золотого блеска. Его поставили на подставки и под ним развели огонь. Надо было выпаривать влагу, чтобы получить концентрированный сироп. Процесс был длительный, потому что в баке было несколько ведер сока. Сок помешивали, над баком витал непередаваемый сладкий дух. Как будто здесь великаны устроили чаепитие из такого огромного блюдечка!
Мы с братом в великом нетерпении ожидали завершения этого технологического процесса, частенько ложкой зачерпывая сироп для пробы. Куда уж нам было дожидаться готовой продукции! К тому времени, когда сироп стал густым как мед, у нас животы были полные от сиропа и выпитой воды. Это был праздник живота!
Сироп остывал, матушка разливала его в заранее заготовленную чистую посуду и убирала в кладовую. Вот таким способом обеспечили мы себе сладостей на целый год.
Потом сахар перестал быть в остром дефиците, но свободно на витринах в магазине не залеживался. Но мы без сахара не оставались, хотя тростник уже не сеяли и сироп не давили. Отец работал на узловой электростанции механиком. И его часто посылали в командировки для ремонта дизелей на малых станциях и полустанках Туапсинского отделения железной дороги. Бывал он и в самом Туапсе, где находилось управление отделением железной дороги. В те времена при железной дороге существовал отдел рабочего снабжения (ОРС), который осуществлял централизованное снабжение продуктами питания работников железной дороги. В Туапсе в ОРСе ассортимент товаров был шире и в большем количестве, чем у нас на станции Белореченской. И сахар там бывал всегда. Если в очередной раз отец собирался в командировку в Туапсе, мать давала ему задание привезти сахар.
Для сахара отец брал вещевой мешок, специально подготовленный и отстиранный. По возвращению из поездки отец заносил мешок, ставил его на табурет и устало отдувался. И было из-за чего! В мешке было не менее десяти килограмм. И сахар был не сыпучим песком, а кусками. Такой вес на спине в мешке, да еще и с угловатой поверхностью тащить нелегко.
Куски были разного размера, но на руке мог поместиться только один кусок. Куски были белого цвета, кристаллы были очень мелкие и слабо искрились на свете. Отец брал кусок в ладонь и сильными точными ударами раскалывал его тыльной стороной большого кухонного ножа. Кусочки складывались в сахарницу. Сахар был очень плотный, таял медленно, и было большим удовольствием кинуть кусочек сахара за щеку, а потом уже бежать играть на улицу.
Через несколько лет сахара стало достаточно. И был он уже всякой фасовки и вида. Песок, пиленый рафинад, прессованный рафинад. А вот кускового не стало. Появился сахар с Кубы, желтого цвета, но был он не такой сладкий, как сахар моего раннего детства. Да и интерес к нему уже пропал, потому что он уже был обычным продуктом, а не лакомством. И мы повзрослели, нас стали интересовать уже другие лакомства, а не сладости. Все осталось только в воспоминаниях о тех непростых, но таких интересных детских годах.
Алексей Беляков
Комментировать