«Фабрика звезд» и «информационное развлечение»

Радиоведущая Анна Качкаева, одна из немногих телекритиков, кто открыто высказывался о проблемах российского телевидения еще в середине 2004-го года. В «эфире» радио «Свобода»1 ведущая так охарактеризовала «умирание» основополагающих телевизионных жанров: «Сегодня эксклюзивные люди и идеи на телевидении не в цене, цвет времени — защитно-серый. «Фабрика звезд» победила не только на уровне конкретного проекта, но и на уровне генеральной идеи. В условиях конвейерного производства автор вымирает, как подвид. Жанр комментария отправлен в отставку. Аналитическое вещание умерло ненасильственной смертью по причине отсутствия предмета анализа. «Итоговые программы обречены вести разговор не о главном, а о второстепенном. Смысловые лакуны заполняются либо убийственной иронией (вариант Парфенова), либо повышенной афористичностью (вариант Герасимова)». Последнему не откажешь в пророческом даре. Перемены в родной компании Герасимова проходят по предвиденному им сценарию. В ситуации, когда не на кого поставить, всегда найдется тот, на кого можно положить».

Автор «Политического журнала» Вера Зверева годом позже, в октябре 2005-го, в своей статье «Глянцевый телевизор»2 доказывает, что информационно-политические передачи встраиваются в контекст «Фабрики звезд». Более того, автор считает, что сходство форматов телевизионных программ, заставляет задуматься, если не о новом жанре, то об общей предпочтительной стилистике разговора со зрителями. Эта стилистика появилась на российском телевидении в проектах Леонида Парфенова и по аналогии с западными образцами получила наименование «infotainment» – информационное развлечение. Популярность программ «Намедни» и «Страна и мир» способствовала тому, что приемы, используемые для создания глянцевого тележурнала, были широко заимствованы другими авторами и из новшества превратились в норму. Многие программы «Первого канала», «РТР», «НТВ», «ТВЦ» – «Вести недели», «Сегодня. Итоговая программа», «Воскресный вечер с Соловьевым», «В центре событий с Анной Прохоровой» и другие, отдают дань информационному развлечению. Складывается впечатление, что этот язык общения со зрителями принят в качестве единственно правильного.
Успех формата информационного развлечения не случаен. Телевидение, ориентированное на рынок и рейтинги, смещается в сторону развлекательности. В российском телеэфире стилистика развлечения считается актуальной. Серьезный и подробный разговор с людьми, причастными к принятию решений в сфере политики и экономики, на современном телевидении большая редкость. Выходящие в прямом эфире «проблемные» политические «ток-шоу» исчезли как нарушители спокойствия. В то же время отсылка к менее ответственному «гламурному» формату в информационно-политических программах дает шанс тележурналистам оставаться в профессии в условиях, когда в любой момент вещание может быть прекращено по распоряжению сверху или в результате «спора хозяйствующих субъектов». В результате информационное развлечение в эфире заменяет собственно публицистику и аналитические программы. Продукция, которая выходит в эфир на центральных каналах, чаще всего представляет собой имитацию социально-значимых политических передач.
Программы анонсируют будущие сюжеты: броские заголовки сливаются в единый ряд, перво- и третьестепенные сюжеты смешиваются до состояния неразличимой массы. Для представления темы используется техника клипа: изображение и текст нарезаются так, чтобы разрушить длительность, непрерывность повествования, независимо от того, о чем рассказывается в репортажах (программа «Максимум», о ней мы поговорим ниже). Фрагментарность привлекает взгляд зрителя к экрану. Но она же устанавливает фильтр, который не пропускает информацию, превышающую определенный уровень сложности. Подразумевается, что правильный зритель быстро устает смотреть и слушать об одном и том же, следить за логикой повествования, не желает долго думать о какой-то одной теме. В целом занимательность программы оказывается тождественной ее простоте.
В итоговых программах могут звучать точные оценки, бегло проговариваться важные вещи, которые требуют подробного обсуждения. Но они тут же камуфлируются при помощи высокого темпа речи ведущего и корреспондентов, стремительной смены кадров, разудалой музыки (скажем, сюжет с анонсом «Роману Абрамовичу, возможно, добавят еще пять лет – губернаторских» в «Вестях недели», сопровождаемый балалайками и «Калинкой»). Кажется, что основное усилие создателей программ уходит на то, чтобы быстро проговорить материал, сказав все между строк, и спрятать сказанное в информационной шелухе так, чтобы никто не догадался, что же было произнесено.
Отсутствие анализа, серьезного обсуждения проблем, отказ от экспертизы – все это работает на создание аналитического занавеса, за который ради безопасности и душевного спокойствия лучше не заглядывать. Таким образом, объяснение смысла событий и извлечение подтекста – в том случае, когда он присутствует, – остается задачей самих зрителей. В информационно-политических программах выстраиваются двусмысленные отношения с оппозиционностью. Здесь часто используется фигура иронии, при помощи которой ведущий обозначает свою дистанцию и от материала, и от произносимых в репортаже слов. Но это тоже, скорее, симуляция, ведь в тексте отсутствует сама интерпретация, которая должна была бы ее обосновывать. Намек на иронию (за которой с некоторым усилием можно усмотреть критическую позицию) соединяется с любованием властью. Складывается образ легчайшей оппозиционности «для своих».
Для чего нужна такая имитация общественно-политического вещания? Этот прием позволяет сделать вид, что позиция аналитики занята, что в эфире присутствует многообразие политических взглядов. Имитация не отменяет политического высказывания: на него работает и неясность, и пустота. Это ответ телевидения на негласный заказ власти на «позитив», на аналогичный запрос зрительской аудитории, чьи вкусы формировались самим телевидением.

От «infotaiment» до «trash» телевидения.

Когда-то распространенное слово «трэш» служило в качестве «ярлыка» для «желтой» бульварной прессы типа «New-York sun», которая еще в 1833 году специализировалась на описании жизни воров, проституток, насилии и уже тогда вызывала страшный гнев общественности. В 20-м веке понятие «трэш» не только отмылось, но и вошло в обиход издателей, стало означать определенный тип массовой литературы. Радиопровокаторы типа оскорбляющего матерщинника Говарда Стерна ввели моду на «трэшевое» радио. К концу столетия подсело на «трэш» и телевидение. Самое активное развитие «трешевые» программы получили в Италии после монополизации медиа-отрасли итальянским премьером Берлускони. Несколько позже, по схожим с Италией причинам, телевизионный «трэш» «перевалил» через «Адриатику» и получил свое распространение уже у нас, в России.
И вновь обратимся к мнению известного телевизионного критика Анны Качкаевой. «Сквозная тема» эфира радиопередачи «Час прессы. Смотрим телевизор» 1 от 19.12.2005г. звучала как «телевидение трэша». Процитируем часть «подводки» к беседе в студии: «Телевизионный «трэш» объемен, многомерен, изобретателен, но абсурдность, эпатаж, чернуха, шокирующие подробности, неподдельный интерес к человеческим инстинктам — это философия такого жанра… Год 2005. Россия. Молодой человек на летном поле снимает, как парит с парашютом в воздухе его любимая девушка. Девушка позирует, совершает в воздухе сложный поворот, не рассчитав высоты, ударяется о землю. Камера фиксирует смертельное падение. Беспечность и трагедия бесстрастно зафиксирована камерой пережившего ужас мужчины, и становится она достоянием миллионов, потому что пленку показали в программе «Максимум» на НТВ в минувшее воскресенье…Программа «Максимум» уже третью неделю подряд становится первой в десятке самых смотрибельных передач в Москве и входит в десятку самых популярных передач в России. Окруженная «чистосердечными признаниями» и «чрезвычайными происшествиями» программа «Максимум» стала флагманом утверждающегося в национальном эфире телевизионного стиля — трэшевой журналистики, замешанной на надрыве, стрессе, провокации, разгребании грязи, поиске подтверждений низменности человеческой природы, и как производном от всего этого — скандале, криминале и агрессии».
Нет сомнения, что лидерство в «трэшевом» вещании занимает телеканал «НТВ». Программа «Максимум» является «гордостью» не только ее создателей – Николая Картозия и Сергея Евдокимова, «скандалы, интриги, расследования» работают на весь канал, принося «умопомрачительные» рейтинги. Более того, удачно «обкатав» первый телевизионный «трэш-проект», руководство телеканала поручило гениальному Николаю Картозия создать новую творческую студию – «дирекцию праймового вещания». Заместителем директора «трэш-детища» «НТВ» назначен не менее талантливый Сергей Евдокимов. Скоро творческой студии исполнится пять лет.
Тем более интересным нам показалось интервью в «Новой газете» (09.11.2006 г.) с Сергеем Евдокимовым под названием «Дядя стёба»1. Помимо прославившегося «тарантиновского» монтажа, «подсаживающего» зрителя, у той же программы «Максимум», как и у всего «трэша», есть и своя, «энтэвэшная» идеология. «Дядя стёба» очень точно назвал ее – «неправильность в кубе».
Вот отрывок из его интервью: «Трэш — это наша форма примирения с реальностью. С другой стороны, особая, оригинальная форма подачи. Ведь если ты делаешь что-то в такой скандальной, шутовской манере, то тебе никто не будет говорить: «Вот тут надо сказать, что на самом деле детская проституция — это плохо, но партия «Единая Россия» борется за какие-то там национальные проекты по ее искоренению…». Никому просто это в голову не придет. Мы себя, таким образом, ограждаем от этого внешнего давления и контроля. Шутов при королях никто не воспринимал всерьез, а между тем они говорили очень умные вещи. На самом деле трэш сейчас — это умное телевидение и чуть ли не самая свободная его форма, которая возможна».
Кроме собственно идеологии «трэша», «дядя стёба» вполне логично обосновал «пожелтение» «голубого» экрана. С чем, как нам кажется, увы, не поспоришь: «Когда начали сильно закручивать гайки в области политической журналистики, естественно, вся свобода слова стала приобретать желтый оттенок. А в закручивании гаек нужно упрекать, прежде всего, товарищей из Госдумы, которые несут прямую ответственность за то, что происходит в стране (за ограничение свобод, в том числе и свободы слова). При этом они борются за нравственность. Какой парадокс. Сами заставляют уходить свободу слова в «желтую» журналистику (последнее ее прибежище), и сами же эту журналистику критикуют. А «трэш» в свою очередь, — лакмусовая бумажка, камертон жизни общества. Мы, на самом деле, ставим диагноз. Оказывается, что общество больно всеми болезнями сразу: и паранойя, и истерия. «Трэш» — это естественная реакция и неприятие такой ситуации. Поскольку мы не можем сами решить проблемы, мы вынуждены смеяться над ними».
Звучит вполне убедительно. Однако, с чем мы никак не можем согласиться, так это с формой подачи «трэшевого» материала. На наш взгляд, задача репортера — показывать зрителям то, что они без нас никогда не увидят, а не размахивать в эфире «грязным бельем». «Положа руку на сердце», это ведь тоже кризис, но только журналистской этики и мастерства. Кризис репортерский есть следствие общего кризиса в политических телепрограммах — когда нет разносторонней информации, то силы репортеров уходят на поиск «желтых» тем.

Телеразвлечения – экспансия с Запада.

Одна из основных проблем содержания телевизионных программ – это заполнение эфирной сетки огромным количеством телевизионной продукции, рассчитанной на массовую, зачастую непритязательную аудиторию, и имеющей низкопробное качество. Основную часть подобной телепродукции составляют многочисленные «ток-шоу», «телешоу», «телевикторины», «телеигры», «реальные шоу». В большинстве своем это проекты, «сканированные» с западных программ, аналоги которых уже имеют популярность во многих странах мира. Ни для кого не секрет, как они создавались. «Первопроходцы» развлекательного телевидения даже не скрывали, что первые развлекательные проекты «новой» России – это точные «пиратские» копии зарубежных программ. Так, встает проблема экспансии Запада на российское телевидение в содержательном аспекте.
После 1991-го года в результате процессов коммерциализации СМИ отечественное телевидение стало развиваться по западному образцу. Появились коммерческие телеканалы, реклама на телеэкране, и, соответственно, телепрограммы, которые могли бы привлечь рекламодателя за счет своей популярности, так как в большинстве вновь появившихся коммерческих телекомпаний создавать собственные проекты, которые в будущем могли бы иметь высокий рейтинг, было делом дорогим и неприбыльным. Следовательно, подобные телепрограммы, в лучшем случае, покупались у западных телекомпаний.
В течение последних десяти лет самыми популярными развлекательными программами на отечественных телеканалах были такие западные проекты, как «Поле чудес» («Первый канал»), «Сам себе режиссер» («Россия»), «Форт Байярд» («НТВ», «Россия»), «Угадай мелодию» («Первый канал»), «Я сама» («ТВ-6»), «Большая стирка» («Первый канал»), «Кто хочет стать миллионером?» («Первый канал»), «За стеклом» («ТВ-6»), «Фабрика звезд» («Первый канал») и многие другие. Из отечественных проектов остались на телевидении «КВН» («Первый канал»), «Что? Где? Когда?» («Первый канал»), «Аншлаг! Аншлаг!» («Россия»).
Детское телевещание после упразднения на «Первом канале» программопроизводящей компании «Класс» представлено также в основном аналогами западных программ: «Телепузики» («Россия»), «Улица Сезам» («НТВ»), «Твиннисы» («Первый канал») и др., сегодня они составляют жесткую конкуренцию «выжившим» «Спокойной ночи, малыши!» («Россия»), «Умники и умницы» («Первый канал»).
Экспансируются не только телепрограммы, но и телевизионные сериалы. Сегодня на любом телеканале существует несколько западных телесериалов, выходящих в том числе и в «прайм-тайм». Особенной популярностью у российских зрителей пользуются «Секретные материалы» («НТВ», «Рен-TВ»), «Секс в большом городе» («НТВ», «СТС»), «Она написала убийство» («НТВ»).
Еще одна тенденция на современном отечественном телеэкране – развитие западного жанра «реальное шоу». Программы в этом жанре существуют практически на каждом телеканале, пользуются большой популярностью у зрителя, и даже если «ушли» из «эфира», то о них говорят и помнят до сих пор: «Последний герой», «Фабрика звезд» («Первый канал»), «Стань звездой», «Народный артист» («Россия»), «Запретная зона», «Дом2» («ТНТ»), «Ты – супермодель!» («СТС») и пр. Исследователи телевидения и психологи много говорят сегодня о негативном воздействии некоторых современных телевизионных программ на телезрителя, и, в частности, на подростковую аудиторию. В погоне за рейтингом создатели телепрограмм, телефильмов и телесериалов стремятся использовать как можно больше «кровавых» кадров, сцен драк и убийств, катастроф, терактов и разрушений.

Телеразвлечения — опасность для общества.

Некоторые каналы запросто «идут на преступления». И все ради рейтингов. К примеру, «Дорожный патруль» в оригинале показывают утром. А потом, три повтора в течение дня. То есть если вы каким-то чудом пропустил первые два выпуска, то все равно проснетесь и первое, что увидите, — разбитые машины и изуродованные трупы, «торчащие» из них. Все потому, что человек любит пограничные состояния: секс, рождение, смерть и т.д. Именно на гедонистических рисках, на этих состояниях, которые всегда подсознательно интересуют зрителей, очень легко сделать рейтинг. Что, собственно, и происходит на современном телевидении. В итоге большие каналы становятся экранами пресс-служб силовых ведомств. Это абсурдно и странно.
Реальная жизнь пропала с экрана. На экране криминал, персонажи гламурных тусовок (о них ниже) или «Толик с Димоном» и «Равшат и Джамшут» из «Нашей раши». Более того, все, что показывают «по телеку», телезрители принимают «на веру» больше, чем в какой-либо стране. Как в свое время слепо верили тому, что писала газета «Правда». Это у нас генетически. Поэтому молодежь, сутками просиживая у экранов в ожидании очередного «Комедиклаба» или «драматургического» поворота «подопытных» героев «Дома2», слепо верит, что «мелкая возня» и склоки этих «телезвезд» настоящие, и именно так и надо вести себя «во взрослой» жизни.
По словам журналиста Валентина Комарова (Департамент информационной политики «Евразийской Академии телевидения и радио»), существует мнение, что телевидение стало элементом «дебилизации» общества и ведет его к интеллектуальной деградации.
На встрече представителей региональных телекомпаний Константин Эрнст сказал, что умные люди, как правило, не смотрят телевизионные программы, так как имеют другие возможности для удовлетворения своих интеллектуальных запросов.
На вопрос вице-президента «Евразийской Академии телевидения и радио»1 Валерия Рузина, не желает ли мэтр телевизионного цеха вернуть к телеэкранам умного зрителя, он заметил, что у него два сезона хорошо шла программа «Новый день», но «через некоторое время рекламодатели стали настойчиво требовать, чтобы именно на это время была поставлена рекламоемкая продукция». В этом контексте обвинение телевидения в «дебилизизации» общества не лишено оснований.
Недавний социологический опрос «Левада-Центра»2 показал, что список культурной элиты нашей страны открывают Алла Пугачева, Никита Михалков, Филипп Киркоров. Очень жаль, что в этом списке не нашлось места писателям или иным интеллектуалам, являющимися властителями дум российского общества. В том, что идолами миллионов становятся представители «попсы», есть и вина телевидения, пытающегося сделать событием «Фабрику звезд».
В каждой, уважающей себя стране, в том числе и в России, должно быть общественное телевидение национального масштаба. Его у нас пока, к сожалению, еще нет. Но когда оно будет, а это обязательно случится, вовсе не значит, что все другие телевизионные и радиоканалы будут свободны от ответственности за происходящее в стране.

Гламур против аналитики.

Сегодня окончательно ясно, что аналитика уже не в моде, всем правит бал стиль гламур. Причем, не только на телевизионных каналах, но и в головах. Сущность стиля гламур можно определить как стиль красивой жизни, где главный критерий – это соответствие моде, наличие денег, желательно очень больших, и отсутствие каких бы-то ни было житейских проблем. Слово «гламур» французское, — glamour — что значит «очаровательно». У нас поэтичность этого слова снижена, слова «гламурно», «гламурненько» (авт. Ксения Собчак) скорее означают «модно», «красивенько», отчасти «престижно».
С философской точки зрения перед нами идеология, так называемого, консюмеризма, идеология крайнего гедонизма, культ сластолюбия и потребления, агрессивный эгоизм, направленный против всех. Особенность нашего гламура еще и в том, что этот культ смакования бытия получил столь широкое распространение в России, где большая часть населения живет за чертой бедности, где не сформирован даже средний класс.
Стоит только взять в руки телевизионный пульт, нажать любую кнопку, и в 50% случаев вы попадете на «счастливые физиономии» одних и тех же представителей «слащавого гламура». Они в принципе все одинаковые, все наперечет: Ксения Собчак, Ксения Бородина, Анфиса Чехова, Сергей Зверев, Оксана Робски, Андрей Малахов… Перемешивается одна и та же поднадоевшая колода, к русским лицам плюсуются иностранные дивы: Шарон Стоун, Мадонна, Агилера, Перис Хилтон и т.д. «Перещелкивая» пульт, телезритель попадает в мир рекламных видений. Это мир на «лазурном» берегу, горы из меха, водопады из духов, земля, где нет ни одного старого лица, а есть только прибой, идеальный пляж без следов босых ног и одни полуобнаженные девушки; мир, где, например, танцовщик Николай Цискаридзе или детективщица Дарья Донцова предстают всего лишь как фон для любимых домашних кошек. Трудно сказать, на кого рассчитана эта панорама счастья. Купить-то эту пещеру Алладина практически некому.
Это не значит, что сегодня мало миллионеров, это значит, что люди не хотят жить по законам гламура. Но если на западе гламурные передачи хотя бы пытаются научить зрителей, как стать свободными от денег, как найти опору в духовных поисках, увы, у нас подход совершенно иной.
Наша массовая телепродукция пропагандирует обратное — как поменять молодость, красоту и свободу на «бабки», как стать содержанкой богача — олигарха, «подцепив» его где-нибудь на горнолыжном курорте «Куршавель» или в «Вок-кафе» на Неглинке. Любой музыкальный или развлекательный канал в перерывах между, как сейчас модно говорить, ротацией видеоклипов, наполнен «голозадыми» гламурными поп-дивами, дающими прогрессивные советы юной аудитории, и сотни тысяч «неоперившихся» созданий вслушиваются в такую, например, галиматью: «если ты хочешь снять стресс купи пару потрясающих туфель!». При этом, пестуя инфантилизм, стиль гламура одновременно взращивает исключительную агрессию по отношению к противоположному полу: «посмотри «мужские программы», нет ничего ужаснее женщины»; «милочка, надо выжимать из мужика все соки». По сути, гламур развязал в массовом сознании войну полов, которая пришла на смену войны миров. В дешевых джинсах, в грубом пирсинге, в изношенных кедах, с огромными ногтями морковного цвета, — эти несчастные жертвы гламура впиваются глазами в виллу Перис Хилтон на берегу океана или в Ксению Собчак, демонстрирующую свои «прелести» на очередной гламурной «тусовке».
Гламур не навязан потребителям сверху некими коварными марсианами, а родился изнутри как поиск смысла жизни, как модель правильного поведения в мире. На сегодня это самая активная и агрессивная из ценностных ориентаций постсоветского общества. Жить, чтобы жить. Жить любой ценой. Иметь, а не быть… До иронии и усталости от гламура, какая есть на благополучном Западе, нам еще надо прожить не один десяток лет.
Подводя черту, скажем, что русский гламур — это знак нестабильности общества, симптом социальной дезориентации, тревожный символ личной неустроенности. Гламур — это розовая сторона жизни, придуманная, сделанная и выставленная напоказ.


Кризис общественно-политического вещания. Пути выхода из кризиса.

Теперь о том, как вернуть былое величие и авторитет общественно-политического вещания. Если говорить о проблемах в масштабах государства, то, на наш взгляд, необходимо предпринять следующие жесткие меры:
а) Первое, что необходимо сделать — внести изменения в федеральное законодательство, разграничив влияние государственного и коммерческого телевидения, и они (телеканалы) будут играть по разным правилам и подчиняться разным законам. Что это даст? Очень просто. Государственные телеканалы, как правило, финансируются из бюджетных источников. Если их на 1-2 станет больше, не страшно. Наоборот, вместо погони за «цифрами», творческие коллективы смогут спокойно заниматься качественным общественно-политическим вещанием (аналитикой, публицистикой). Надо только этого захотеть, причем, не только журналистам и руководителям каналов, но и «власть имущим». А коммерческие «провода» пусть делают «свое кино», направленное на «ослабленную» в умственном отношении аудиторию.
б) Второе — общество требует большего законодательного ужесточения по ряду позиций. Необходимо уважать мнение граждан:
— введение более жестких ограничений на размещение рекламы;
— минимизация агрессии, насилия на экране;
— введение ограничений эротических сцен, нарушающих нормы морали;
— запрет трансляции ненормативного поведения, инвективной речи.
в) Третье — создать в органах власти «журналистское лобби». Лоббирование профессиональных интересов — это нормальная европейская практика. Это позволит решить многие проблемы в телевизионном пространстве.
г) Четвертое — необходима четкая общественная позиция самих журналистов, которая является одной из гарантий того, что журналистов не запугает «управляемая демократия». А то ведь, что получается — «четвертой ветвью власти» журналистику называют уже давно, но она ею так пока и не стала.
д) И, последнее. Повышение качества конечного «эфирного продукта» и требований журналиста к себе и к своей работе.

Особенности работы тележурналиста «над собой».

Важная особенность телевидения – личностный, доверительно-интимный характер телевизионного общения. Технологические возможности телевидения создают условия, чтобы у зрителя сформировались три своеобразных состояния общения: «эффект присутствия», «эффект диалогичности» и «эффект доверительности».
Человек, выступающий перед обширной аудиторией, облекается огромной ответственностью: на него смотрит и его слушает почти вся страна, его слова оказывают мощное воздействие на сознание людей, на их взгляды, понимание ими тех или иных явлений, событий и фактов действительности, поэтому успех у зрителей общественно-политической программы во многом определяется обаянием личности тележурналиста. По мнению П.С. Гуревича1, зрителю интересна «личность, нестандартный человек, индивид, захваченный идеей, человек, обладающий даром общения». Он должен быть наделён даром коммуникабельности: создавать контакт со зрителями, вызывать у них ощущение того, что он видит аудиторию, умеет улавливать её настроение и ожидания.
Ещё одно важное качество тележурналиста: он должен быть обязательно заинтересован в том, что делает, и делает он это не потому, что так надо, а потому, что это ему нравится, он получает огромное удовольствие от своей работы. Тележурналист в первую очередь сам должен профессионально и ответственно подходить к созданию личного имиджа на экране. «Грустно, когда внешний облик, телесность остаётся единственным и самодостаточным средством персонификации», – пишет П.С. Гуревич2.

Эталонная модель имиджа тележурналиста.

Каковы же эталоны внешней привлекательности или, как говорят имиджмейкеры, «смотрибельности» тележурналиста? Многие специалисты по этому вопросу выделяют следующие эталонные качества:
— Здоровый и опрятный вид.
— Гармония черт лица.
— Красивые волосы.
— Стройная и пропорциональная фигура.
— Приятно звучащий голос.
— Выразительность жестов.
— Живой ум.
— Доверительность.
На самом деле, когда мы включаем телевизор и видим на экране журналиста, то прежде всего нам бросаются в глаза такие конкретные атрибуты его внешнего вида, как лицо, причёска, одежда, руки. Часто незаметно для себя мы вслушиваемся в голос журналиста и невольно соотносим тональность и тембр его голоса с состоянием лица, энергетикой движения тела и рук. Таким образом, при создании имиджа и в целях повышения эффекта своей смотрибельности на экране тележурналисту следует иметь в виду эту логику зрительского восприятия телевидения, а потому придавать должное значение выше названным качествам.

Андрей Эйхфус.

Радиоведущая Анна Качкаева, одна из немногих телекритиков, кто открыто высказывался о проблемах российского телевидения еще в середине 2004-го года. В «эфире» радио «Свобода»1 ведущая так охарактеризовала «умирание» основополагающих телевизионных жанров: «Сегодня эксклюзивные люди и идеи на телевидении не в цене, цвет времени — защитно-серый. «Фабрика звезд» победила не только на уровне конкретного проекта, но и на уровне генеральной идеи. В условиях конвейерного производства автор вымирает, как подвид. Жанр комментария отправлен в отставку. Аналитическое вещание умерло ненасильственной смертью по причине отсутствия предмета анализа. «Итоговые программы обречены вести разговор не о главном, а о второстепенном. Смысловые лакуны заполняются либо убийственной иронией (вариант Парфенова), либо повышенной афористичностью (вариант Герасимова)». Последнему не откажешь в пророческом даре. Перемены в родной компании Герасимова проходят по предвиденному им сценарию. В ситуации, когда не на кого поставить, всегда найдется тот, на кого можно положить».
Автор «Политического журнала» Вера Зверева годом позже, в октябре 2005-го, в своей статье «Глянцевый телевизор»2 доказывает, что информационно-политические передачи встраиваются в контекст «Фабрики звезд». Более того, автор считает, что сходство форматов телевизионных программ, заставляет задуматься, если не о новом жанре, то об общей предпочтительной стилистике разговора со зрителями. Эта стилистика появилась на российском телевидении в проектах Леонида Парфенова и по аналогии с западными образцами получила наименование «infotainment» – информационное развлечение. Популярность программ «Намедни» и «Страна и мир» способствовала тому, что приемы, используемые для создания глянцевого тележурнала, были широко заимствованы другими авторами и из новшества превратились в норму. Многие программы «Первого канала», «РТР», «НТВ», «ТВЦ» – «Вести недели», «Сегодня. Итоговая программа», «Воскресный вечер с Соловьевым», «В центре событий с Анной Прохоровой» и другие, отдают дань информационному развлечению. Складывается впечатление, что этот язык общения со зрителями принят в качестве единственно правильного.
Успех формата информационного развлечения не случаен. Телевидение, ориентированное на рынок и рейтинги, смещается в сторону развлекательности. В российском телеэфире стилистика развлечения считается актуальной. Серьезный и подробный разговор с людьми, причастными к принятию решений в сфере политики и экономики, на современном телевидении большая редкость. Выходящие в прямом эфире «проблемные» политические «ток-шоу» исчезли как нарушители спокойствия. В то же время отсылка к менее ответственному «гламурному» формату в информационно-политических программах дает шанс тележурналистам оставаться в профессии в условиях, когда в любой момент вещание может быть прекращено по распоряжению сверху или в результате «спора хозяйствующих субъектов». В результате информационное развлечение в эфире заменяет собственно публицистику и аналитические программы. Продукция, которая выходит в эфир на центральных каналах, чаще всего представляет собой имитацию социально-значимых политических передач.
Программы анонсируют будущие сюжеты: броские заголовки сливаются в единый ряд, перво- и третьестепенные сюжеты смешиваются до состояния неразличимой массы. Для представления темы используется техника клипа: изображение и текст нарезаются так, чтобы разрушить длительность, непрерывность повествования, независимо от того, о чем рассказывается в репортажах (программа «Максимум», о ней мы поговорим ниже). Фрагментарность привлекает взгляд зрителя к экрану. Но она же устанавливает фильтр, который не пропускает информацию, превышающую определенный уровень сложности. Подразумевается, что правильный зритель быстро устает смотреть и слушать об одном и том же, следить за логикой повествования, не желает долго думать о какой-то одной теме. В целом занимательность программы оказывается тождественной ее простоте.
В итоговых программах могут звучать точные оценки, бегло проговариваться важные вещи, которые требуют подробного обсуждения. Но они тут же камуфлируются при помощи высокого темпа речи ведущего и корреспондентов, стремительной смены кадров, разудалой музыки (скажем, сюжет с анонсом «Роману Абрамовичу, возможно, добавят еще пять лет – губернаторских» в «Вестях недели», сопровождаемый балалайками и «Калинкой»). Кажется, что основное усилие создателей программ уходит на то, чтобы быстро проговорить материал, сказав все между строк, и спрятать сказанное в информационной шелухе так, чтобы никто не догадался, что же было произнесено.
Отсутствие анализа, серьезного обсуждения проблем, отказ от экспертизы – все это работает на создание аналитического занавеса, за который ради безопасности и душевного спокойствия лучше не заглядывать. Таким образом, объяснение смысла событий и извлечение подтекста – в том случае, когда он присутствует, – остается задачей самих зрителей. В информационно-политических программах выстраиваются двусмысленные отношения с оппозиционностью. Здесь часто используется фигура иронии, при помощи которой ведущий обозначает свою дистанцию и от материала, и от произносимых в репортаже слов. Но это тоже, скорее, симуляция, ведь в тексте отсутствует сама интерпретация, которая должна была бы ее обосновывать. Намек на иронию (за которой с некоторым усилием можно усмотреть критическую позицию) соединяется с любованием властью. Складывается образ легчайшей оппозиционности «для своих».
Для чего нужна такая имитация общественно-политического вещания? Этот прием позволяет сделать вид, что позиция аналитики занята, что в эфире присутствует многообразие политических взглядов. Имитация не отменяет политического высказывания: на него работает и неясность, и пустота. Это ответ телевидения на негласный заказ власти на «позитив», на аналогичный запрос зрительской аудитории, чьи вкусы формировались самим телевидением.

От «infotaiment» до «trash» телевидения.

Когда-то распространенное слово «трэш» служило в качестве «ярлыка» для «желтой» бульварной прессы типа «New-York sun», которая еще в 1833 году специализировалась на описании жизни воров, проституток, насилии и уже тогда вызывала страшный гнев общественности. В 20-м веке понятие «трэш» не только отмылось, но и вошло в обиход издателей, стало означать определенный тип массовой литературы. Радиопровокаторы типа оскорбляющего матерщинника Говарда Стерна ввели моду на «трэшевое» радио. К концу столетия подсело на «трэш» и телевидение. Самое активное развитие «трешевые» программы получили в Италии после монополизации медиа-отрасли итальянским премьером Берлускони. Несколько позже, по схожим с Италией причинам, телевизионный «трэш» «перевалил» через «Адриатику» и получил свое распространение уже у нас, в России.
И вновь обратимся к мнению известного телевизионного критика Анны Качкаевой. «Сквозная тема» эфира радиопередачи «Час прессы. Смотрим телевизор» 1 от 19.12.2005г. звучала как «телевидение трэша». Процитируем часть «подводки» к беседе в студии: «Телевизионный «трэш» объемен, многомерен, изобретателен, но абсурдность, эпатаж, чернуха, шокирующие подробности, неподдельный интерес к человеческим инстинктам — это философия такого жанра… Год 2005. Россия. Молодой человек на летном поле снимает, как парит с парашютом в воздухе его любимая девушка. Девушка позирует, совершает в воздухе сложный поворот, не рассчитав высоты, ударяется о землю. Камера фиксирует смертельное падение. Беспечность и трагедия бесстрастно зафиксирована камерой пережившего ужас мужчины, и становится она достоянием миллионов, потому что пленку показали в программе «Максимум» на НТВ в минувшее воскресенье…Программа «Максимум» уже третью неделю подряд становится первой в десятке самых смотрибельных передач в Москве и входит в десятку самых популярных передач в России. Окруженная «чистосердечными признаниями» и «чрезвычайными происшествиями» программа «Максимум» стала флагманом утверждающегося в национальном эфире телевизионного стиля — трэшевой журналистики, замешанной на надрыве, стрессе, провокации, разгребании грязи, поиске подтверждений низменности человеческой природы, и как производном от всего этого — скандале, криминале и агрессии».
Нет сомнения, что лидерство в «трэшевом» вещании занимает телеканал «НТВ». Программа «Максимум» является «гордостью» не только ее создателей – Николая Картозия и Сергея Евдокимова, «скандалы, интриги, расследования» работают на весь канал, принося «умопомрачительные» рейтинги. Более того, удачно «обкатав» первый телевизионный «трэш-проект», руководство телеканала поручило гениальному Николаю Картозия создать новую творческую студию – «дирекцию праймового вещания». Заместителем директора «трэш-детища» «НТВ» назначен не менее талантливый Сергей Евдокимов. Скоро творческой студии исполнится пять лет.
Тем более интересным нам показалось интервью в «Новой газете» (09.11.2006 г.) с Сергеем Евдокимовым под названием «Дядя стёба»1. Помимо прославившегося «тарантиновского» монтажа, «подсаживающего» зрителя, у той же программы «Максимум», как и у всего «трэша», есть и своя, «энтэвэшная» идеология. «Дядя стёба» очень точно назвал ее – «неправильность в кубе».
Вот отрывок из его интервью: «Трэш — это наша форма примирения с реальностью. С другой стороны, особая, оригинальная форма подачи. Ведь если ты делаешь что-то в такой скандальной, шутовской манере, то тебе никто не будет говорить: «Вот тут надо сказать, что на самом деле детская проституция — это плохо, но партия «Единая Россия» борется за какие-то там национальные проекты по ее искоренению…». Никому просто это в голову не придет. Мы себя, таким образом, ограждаем от этого внешнего давления и контроля. Шутов при королях никто не воспринимал всерьез, а между тем они говорили очень умные вещи. На самом деле трэш сейчас — это умное телевидение и чуть ли не самая свободная его форма, которая возможна».
Кроме собственно идеологии «трэша», «дядя стёба» вполне логично обосновал «пожелтение» «голубого» экрана. С чем, как нам кажется, увы, не поспоришь: «Когда начали сильно закручивать гайки в области политической журналистики, естественно, вся свобода слова стала приобретать желтый оттенок. А в закручивании гаек нужно упрекать, прежде всего, товарищей из Госдумы, которые несут прямую ответственность за то, что происходит в стране (за ограничение свобод, в том числе и свободы слова). При этом они борются за нравственность. Какой парадокс. Сами заставляют уходить свободу слова в «желтую» журналистику (последнее ее прибежище), и сами же эту журналистику критикуют. А «трэш» в свою очередь, — лакмусовая бумажка, камертон жизни общества. Мы, на самом деле, ставим диагноз. Оказывается, что общество больно всеми болезнями сразу: и паранойя, и истерия. «Трэш» — это естественная реакция и неприятие такой ситуации. Поскольку мы не можем сами решить проблемы, мы вынуждены смеяться над ними».
Звучит вполне убедительно. Однако, с чем мы никак не можем согласиться, так это с формой подачи «трэшевого» материала. На наш взгляд, задача репортера — показывать зрителям то, что они без нас никогда не увидят, а не размахивать в эфире «грязным бельем». «Положа руку на сердце», это ведь тоже кризис, но только журналистской этики и мастерства. Кризис репортерский есть следствие общего кризиса в политических телепрограммах — когда нет разносторонней информации, то силы репортеров уходят на поиск «желтых» тем.

Телеразвлечения – экспансия с Запада.

Одна из основных проблем содержания телевизионных программ – это заполнение эфирной сетки огромным количеством телевизионной продукции, рассчитанной на массовую, зачастую непритязательную аудиторию, и имеющей низкопробное качество. Основную часть подобной телепродукции составляют многочисленные «ток-шоу», «телешоу», «телевикторины», «телеигры», «реальные шоу». В большинстве своем это проекты, «сканированные» с западных программ, аналоги которых уже имеют популярность во многих странах мира. Ни для кого не секрет, как они создавались. «Первопроходцы» развлекательного телевидения даже не скрывали, что первые развлекательные проекты «новой» России – это точные «пиратские» копии зарубежных программ. Так, встает проблема экспансии Запада на российское телевидение в содержательном аспекте.
После 1991-го года в результате процессов коммерциализации СМИ отечественное телевидение стало развиваться по западному образцу. Появились коммерческие телеканалы, реклама на телеэкране, и, соответственно, телепрограммы, которые могли бы привлечь рекламодателя за счет своей популярности, так как в большинстве вновь появившихся коммерческих телекомпаний создавать собственные проекты, которые в будущем могли бы иметь высокий рейтинг, было делом дорогим и неприбыльным. Следовательно, подобные телепрограммы, в лучшем случае, покупались у западных телекомпаний.
В течение последних десяти лет самыми популярными развлекательными программами на отечественных телеканалах были такие западные проекты, как «Поле чудес» («Первый канал»), «Сам себе режиссер» («Россия»), «Форт Байярд» («НТВ», «Россия»), «Угадай мелодию» («Первый канал»), «Я сама» («ТВ-6»), «Большая стирка» («Первый канал»), «Кто хочет стать миллионером?» («Первый канал»), «За стеклом» («ТВ-6»), «Фабрика звезд» («Первый канал») и многие другие. Из отечественных проектов остались на телевидении «КВН» («Первый канал»), «Что? Где? Когда?» («Первый канал»), «Аншлаг! Аншлаг!» («Россия»).
Детское телевещание после упразднения на «Первом канале» программопроизводящей компании «Класс» представлено также в основном аналогами западных программ: «Телепузики» («Россия»), «Улица Сезам» («НТВ»), «Твиннисы» («Первый канал») и др., сегодня они составляют жесткую конкуренцию «выжившим» «Спокойной ночи, малыши!» («Россия»), «Умники и умницы» («Первый канал»).
Экспансируются не только телепрограммы, но и телевизионные сериалы. Сегодня на любом телеканале существует несколько западных телесериалов, выходящих в том числе и в «прайм-тайм». Особенной популярностью у российских зрителей пользуются «Секретные материалы» («НТВ», «Рен-TВ»), «Секс в большом городе» («НТВ», «СТС»), «Она написала убийство» («НТВ»).
Еще одна тенденция на современном отечественном телеэкране – развитие западного жанра «реальное шоу». Программы в этом жанре существуют практически на каждом телеканале, пользуются большой популярностью у зрителя, и даже если «ушли» из «эфира», то о них говорят и помнят до сих пор: «Последний герой», «Фабрика звезд» («Первый канал»), «Стань звездой», «Народный артист» («Россия»), «Запретная зона», «Дом2» («ТНТ»), «Ты – супермодель!» («СТС») и пр. Исследователи телевидения и психологи много говорят сегодня о негативном воздействии некоторых современных телевизионных программ на телезрителя, и, в частности, на подростковую аудиторию. В погоне за рейтингом создатели телепрограмм, телефильмов и телесериалов стремятся использовать как можно больше «кровавых» кадров, сцен драк и убийств, катастроф, терактов и разрушений.

Телеразвлечения — опасность для общества.

Некоторые каналы запросто «идут на преступления». И все ради рейтингов. К примеру, «Дорожный патруль» в оригинале показывают утром. А потом, три повтора в течение дня. То есть если вы каким-то чудом пропустил первые два выпуска, то все равно проснетесь и первое, что увидите, — разбитые машины и изуродованные трупы, «торчащие» из них. Все потому, что человек любит пограничные состояния: секс, рождение, смерть и т.д. Именно на гедонистических рисках, на этих состояниях, которые всегда подсознательно интересуют зрителей, очень легко сделать рейтинг. Что, собственно, и происходит на современном телевидении. В итоге большие каналы становятся экранами пресс-служб силовых ведомств. Это абсурдно и странно.
Реальная жизнь пропала с экрана. На экране криминал, персонажи гламурных тусовок (о них ниже) или «Толик с Димоном» и «Равшат и Джамшут» из «Нашей раши». Более того, все, что показывают «по телеку», телезрители принимают «на веру» больше, чем в какой-либо стране. Как в свое время слепо верили тому, что писала газета «Правда». Это у нас генетически. Поэтому молодежь, сутками просиживая у экранов в ожидании очередного «Комедиклаба» или «драматургического» поворота «подопытных» героев «Дома2», слепо верит, что «мелкая возня» и склоки этих «телезвезд» настоящие, и именно так и надо вести себя «во взрослой» жизни.
По словам журналиста Валентина Комарова (Департамент информационной политики «Евразийской Академии телевидения и радио»), существует мнение, что телевидение стало элементом «дебилизации» общества и ведет его к интеллектуальной деградации.
На встрече представителей региональных телекомпаний Константин Эрнст сказал, что умные люди, как правило, не смотрят телевизионные программы, так как имеют другие возможности для удовлетворения своих интеллектуальных запросов.
На вопрос вице-президента «Евразийской Академии телевидения и радио»1 Валерия Рузина, не желает ли мэтр телевизионного цеха вернуть к телеэкранам умного зрителя, он заметил, что у него два сезона хорошо шла программа «Новый день», но «через некоторое время рекламодатели стали настойчиво требовать, чтобы именно на это время была поставлена рекламоемкая продукция». В этом контексте обвинение телевидения в «дебилизизации» общества не лишено оснований.
Недавний социологический опрос «Левада-Центра»2 показал, что список культурной элиты нашей страны открывают Алла Пугачева, Никита Михалков, Филипп Киркоров. Очень жаль, что в этом списке не нашлось места писателям или иным интеллектуалам, являющимися властителями дум российского общества. В том, что идолами миллионов становятся представители «попсы», есть и вина телевидения, пытающегося сделать событием «Фабрику звезд».
В каждой, уважающей себя стране, в том числе и в России, должно быть общественное телевидение национального масштаба. Его у нас пока, к сожалению, еще нет. Но когда оно будет, а это обязательно случится, вовсе не значит, что все другие телевизионные и радиоканалы будут свободны от ответственности за происходящее в стране.

Гламур против аналитики.

Сегодня окончательно ясно, что аналитика уже не в моде, всем правит бал стиль гламур. Причем, не только на телевизионных каналах, но и в головах. Сущность стиля гламур можно определить как стиль красивой жизни, где главный критерий – это соответствие моде, наличие денег, желательно очень больших, и отсутствие каких бы-то ни было житейских проблем. Слово «гламур» французское, — glamour — что значит «очаровательно». У нас поэтичность этого слова снижена, слова «гламурно», «гламурненько» (авт. Ксения Собчак) скорее означают «модно», «красивенько», отчасти «престижно».
С философской точки зрения перед нами идеология, так называемого, консюмеризма, идеология крайнего гедонизма, культ сластолюбия и потребления, агрессивный эгоизм, направленный против всех. Особенность нашего гламура еще и в том, что этот культ смакования бытия получил столь широкое распространение в России, где большая часть населения живет за чертой бедности, где не сформирован даже средний класс.
Стоит только взять в руки телевизионный пульт, нажать любую кнопку, и в 50% случаев вы попадете на «счастливые физиономии» одних и тех же представителей «слащавого гламура». Они в принципе все одинаковые, все наперечет: Ксения Собчак, Ксения Бородина, Анфиса Чехова, Сергей Зверев, Оксана Робски, Андрей Малахов… Перемешивается одна и та же поднадоевшая колода, к русским лицам плюсуются иностранные дивы: Шарон Стоун, Мадонна, Агилера, Перис Хилтон и т.д. «Перещелкивая» пульт, телезритель попадает в мир рекламных видений. Это мир на «лазурном» берегу, горы из меха, водопады из духов, земля, где нет ни одного старого лица, а есть только прибой, идеальный пляж без следов босых ног и одни полуобнаженные девушки; мир, где, например, танцовщик Николай Цискаридзе или детективщица Дарья Донцова предстают всего лишь как фон для любимых домашних кошек. Трудно сказать, на кого рассчитана эта панорама счастья. Купить-то эту пещеру Алладина практически некому.
Это не значит, что сегодня мало миллионеров, это значит, что люди не хотят жить по законам гламура. Но если на западе гламурные передачи хотя бы пытаются научить зрителей, как стать свободными от денег, как найти опору в духовных поисках, увы, у нас подход совершенно иной.
Наша массовая телепродукция пропагандирует обратное — как поменять молодость, красоту и свободу на «бабки», как стать содержанкой богача — олигарха, «подцепив» его где-нибудь на горнолыжном курорте «Куршавель» или в «Вок-кафе» на Неглинке. Любой музыкальный или развлекательный канал в перерывах между, как сейчас модно говорить, ротацией видеоклипов, наполнен «голозадыми» гламурными поп-дивами, дающими прогрессивные советы юной аудитории, и сотни тысяч «неоперившихся» созданий вслушиваются в такую, например, галиматью: «если ты хочешь снять стресс купи пару потрясающих туфель!». При этом, пестуя инфантилизм, стиль гламура одновременно взращивает исключительную агрессию по отношению к противоположному полу: «посмотри «мужские программы», нет ничего ужаснее женщины»; «милочка, надо выжимать из мужика все соки». По сути, гламур развязал в массовом сознании войну полов, которая пришла на смену войны миров. В дешевых джинсах, в грубом пирсинге, в изношенных кедах, с огромными ногтями морковного цвета, — эти несчастные жертвы гламура впиваются глазами в виллу Перис Хилтон на берегу океана или в Ксению Собчак, демонстрирующую свои «прелести» на очередной гламурной «тусовке».
Гламур не навязан потребителям сверху некими коварными марсианами, а родился изнутри как поиск смысла жизни, как модель правильного поведения в мире. На сегодня это самая активная и агрессивная из ценностных ориентаций постсоветского общества. Жить, чтобы жить. Жить любой ценой. Иметь, а не быть… До иронии и усталости от гламура, какая есть на благополучном Западе, нам еще надо прожить не один десяток лет.
Подводя черту, скажем, что русский гламур — это знак нестабильности общества, симптом социальной дезориентации, тревожный символ личной неустроенности. Гламур — это розовая сторона жизни, придуманная, сделанная и выставленная напоказ.


Кризис общественно-политического вещания. Пути выхода из кризиса.

Теперь о том, как вернуть былое величие и авторитет общественно-политического вещания. Если говорить о проблемах в масштабах государства, то, на наш взгляд, необходимо предпринять следующие жесткие меры:
а) Первое, что необходимо сделать — внести изменения в федеральное законодательство, разграничив влияние государственного и коммерческого телевидения, и они (телеканалы) будут играть по разным правилам и подчиняться разным законам. Что это даст? Очень просто. Государственные телеканалы, как правило, финансируются из бюджетных источников. Если их на 1-2 станет больше, не страшно. Наоборот, вместо погони за «цифрами», творческие коллективы смогут спокойно заниматься качественным общественно-политическим вещанием (аналитикой, публицистикой). Надо только этого захотеть, причем, не только журналистам и руководителям каналов, но и «власть имущим». А коммерческие «провода» пусть делают «свое кино», направленное на «ослабленную» в умственном отношении аудиторию.
б) Второе — общество требует большего законодательного ужесточения по ряду позиций. Необходимо уважать мнение граждан:
— введение более жестких ограничений на размещение рекламы;
— минимизация агрессии, насилия на экране;
— введение ограничений эротических сцен, нарушающих нормы морали;
— запрет трансляции ненормативного поведения, инвективной речи.
в) Третье — создать в органах власти «журналистское лобби». Лоббирование профессиональных интересов — это нормальная европейская практика. Это позволит решить многие проблемы в телевизионном пространстве.
г) Четвертое — необходима четкая общественная позиция самих журналистов, которая является одной из гарантий того, что журналистов не запугает «управляемая демократия». А то ведь, что получается — «четвертой ветвью власти» журналистику называют уже давно, но она ею так пока и не стала.
д) И, последнее. Повышение качества конечного «эфирного продукта» и требований журналиста к себе и к своей работе.

Особенности работы тележурналиста «над собой».

Важная особенность телевидения – личностный, доверительно-интимный характер телевизионного общения. Технологические возможности телевидения создают условия, чтобы у зрителя сформировались три своеобразных состояния общения: «эффект присутствия», «эффект диалогичности» и «эффект доверительности».
Человек, выступающий перед обширной аудиторией, облекается огромной ответственностью: на него смотрит и его слушает почти вся страна, его слова оказывают мощное воздействие на сознание людей, на их взгляды, понимание ими тех или иных явлений, событий и фактов действительности, поэтому успех у зрителей общественно-политической программы во многом определяется обаянием личности тележурналиста. По мнению П.С. Гуревича1, зрителю интересна «личность, нестандартный человек, индивид, захваченный идеей, человек, обладающий даром общения». Он должен быть наделён даром коммуникабельности: создавать контакт со зрителями, вызывать у них ощущение того, что он видит аудиторию, умеет улавливать её настроение и ожидания.
Ещё одно важное качество тележурналиста: он должен быть обязательно заинтересован в том, что делает, и делает он это не потому, что так надо, а потому, что это ему нравится, он получает огромное удовольствие от своей работы. Тележурналист в первую очередь сам должен профессионально и ответственно подходить к созданию личного имиджа на экране. «Грустно, когда внешний облик, телесность остаётся единственным и самодостаточным средством персонификации», – пишет П.С. Гуревич2.

Эталонная модель имиджа тележурналиста.

Каковы же эталоны внешней привлекательности или, как говорят имиджмейкеры, «смотрибельности» тележурналиста? Многие специалисты по этому вопросу выделяют следующие эталонные качества:
— Здоровый и опрятный вид.
— Гармония черт лица.
— Красивые волосы.
— Стройная и пропорциональная фигура.
— Приятно звучащий голос.
— Выразительность жестов.
— Живой ум.
— Доверительность.
На самом деле, когда мы включаем телевизор и видим на экране журналиста, то прежде всего нам бросаются в глаза такие конкретные атрибуты его внешнего вида, как лицо, причёска, одежда, руки. Часто незаметно для себя мы вслушиваемся в голос журналиста и невольно соотносим тональность и тембр его голоса с состоянием лица, энергетикой движения тела и рук. Таким образом, при создании имиджа и в целях повышения эффекта своей смотрибельности на экране тележурналисту следует иметь в виду эту логику зрительского восприятия телевидения, а потому придавать должное значение выше названным качествам.

Андрей Эйхфус.