Тимур Сулейменов: «Ставить под угрозу единство таможенной территории неприемлемо»

Девальвация российского рубля, отразившаяся негативным эффектом на экономиках партнеров России по Евразийскому экономическому союзу, спровоцировала в конце прошлого года призывы определенной части представителей бизнес-сообщества Казахстана о введении мер по защите национального рынка. В частности, широко обсуждалась возможность частичного восстановления зон таможенного контроля на границе Казахстана и России. Компетентное мнение по поводу этой инициативы высказал член Коллегии (министр) по экономике и финансовой политике Евразийской экономической комиссии Тимур Сулейменов. Также министр поделился видением путей решения актуальных вопросов валютного и финансового регулирования на пространстве ЕАЭС с позиций ЕЭК.

- В ЕАЭС нет тарифных барьеров, защитных, антидемпинговых мер, мер технического регулирования. По территории единого рынка товары движутся беспрепятственно. И, соответственно, рассогласование курса, которое делает одного члена союза более конкурентоспособным как на своем собственном рынке, так и на рынке стран соседей, напрямую влияет на реальный сектор экономик партнеров.

В 2014-2015 годах такое рассогласование для всех нас явилось определенным шоком. Мы все слышали определенные предложения казахстанского, в частности, бизнеса о каком-то временном и частичном восстановлении «гибридных» форм таможенного контроля на казахстанско-российской границе для того, чтобы снизить появившуюся в результате девальвации рубля конкурентоспособность российских товаров.

На наш взгляд, это неприемлемо. Я говорю это от лица Евразийской экономической комиссии как главного органа по экономической интеграции.

Мы создали Таможенные союз с большим трудом. Интеграция вообще нелегко дается. Непросто было положить на бумагу положения Договора о ЕАЭС, еще более трудно обеспечить их реализацию. Но в течение четырех последних лет мы  достигли существенного прогресса, это может подтвердить любой предприниматель, который продает свои товары на общем рынке. Поэтому ставить под сомнение и под угрозу единство таможенной территории, на наш взгляд, неприемлемо.

Вопрос нужно формулировать иначе: какие инструменты мы можем предложить в этой реально складывающейся ситуации? Ведь не только в казахстано-российских отношениях звучат такие предложения от бизнеса. Белорусская сторона также  говорит о том, что в результате резкого разбалансирования курса белорусского и российского рублей необходимо переходить на расчеты в американских долларах. Но это ровно то, чего мы не хотим. У нас и в декларируемых целях, и в принципах, и в конкретных задачах – увеличение использования национальных валют.

В этих условиях органы интеграции, регуляторы, правительства должны предлагать иные конкретные и осязаемые решения проблемы без восстановления каких-то форм квазиконтроля на границе.

Что для этого необходимо?

Во-первых, в Договоре о ЕАЭС зафиксирована обязанность координировать и в некоторых случаях согласовывать наши ключевые политики, и, в первую очередь, нашу макроэкономическую политику. Это означает, что при построении своих бюджетных проектировок мы закладываем определенные общие цифры и в прогнозировании краткосрочных и среднесрочных макроэкономических прогнозов также базируемся на общем документе. ЕЭК разрабатывает такой документ теперь уже на четыре страны, который утверждается решением Высшего совета на уровне глав государств, и учитывается прогнозировании и планировании государствами-членами. Это первый и важный аспект, это то, что мы имеем на данном этапе.

Но макроэкономика опирается на многосоставную политику, в которую входят налоговая и бюджетная, промышленная, социальная части - те сферы, по которым также необходимо развивать сотрудничество и взаимодействие.

Кроме того, в рамках Договора есть обязательство проводить скоординированную курсовую политику. Это тоже большой плюс, и такая политика проводится отдельным органом – Координационным советом по валютной политике центральных банков, куда входят руководители и заместители финансовых регуляторов. Именно этот орган, исходя из общей структуры и архитектуры нашего союза, ответственен за координацию курсовой политики. Это также хорошо. Но с учетом конкретно сложившейся ситуации, на наш взгляд, настало время сделать еще один шаг по развитию координации и взаимодействия. И он уже делается: когда премьер-министры наших стран встречались на Евразийском межправительственном совете 6 февраля, они, абсолютно четко понимая имеющиеся проблемы, дали поручение ЕЭК, регуляторам и правительствам разработать предложения для углубления взаимодействия наших стран в макроэкономической, валютной и финансовой политике.

Нам представляется, что на данном этапе институциональным ответом может быть создание Совета по финансовой стабильности либо Экономико-финансового совета ЕАЭС. Кто-то скажет: есть же ЕЭК, чтобы обеспечивать согласованность этих политик. Это верно. Но Комиссия в определенной степени является продолжением исполнительной ветви власти – правительств, ведомств, министерств. При этом во всех странах-участницах ЕАЭС центральные (национальные) банки независимы де-факто и де-юре. Соответственно, четкого и тесного взаимодействия органов интеграции по влиянию на курсовую и на валютную политику у нас нет просто по букве Договора.

Для этого, на наш взгляд, необходим орган, который, помимо того, что он будет площадкой для общения, встреч, информирования и выработки согласованных решений представителями центральных банков, он также будет включать в себя представителей министерств финансов, экономики, бюджетного планирования и, естественно, представителей ЕЭК.

Мы уже подготовили предложения по этому поводу и направили их сторонам, условно назвав такой орган «Советом по финансовой стабильности». Функции этого органа будут распространяться не только на те компетенции, которые отнесены наднациональному органу, но на сферы, которые остаются в ведении сугубо национальном –  денежно-кредитная, налоговая, бюджетная политика.

Без этого, и самые мощные теоретики финансовой интеграции подтвердят, никакой координации валютных курсов и никакой выход на валютный союз невозможны.

Еще одним направлением деятельности может быть выработка согласованных мер по предупреждению кризисных явлений. В Договоре о ЕАЭС у нас есть такой механизм, который запускается, когда та или иная сторона нарушает ключевые параметры финансово-экономической стабильности, как то: годовой дефицит бюджета, инфляция и уровень государственного долга.

Однако бывают ситуации, которые не влияют на уровень дефицита бюджета или уровень государственного долга, но, тем не менее, они могут вылиться в достаточно серьезные проблемы для отдельных стран и для союза в целом. Поэтому для предупреждения подобных явлений нужен единый консультативно-совещательный орган.

Еще одним аспектом деятельности могла бы быть координация и взаимное консультирование по обсуждению ключевых документов в финансовой сфере и  изменений в национальном законодательстве. Сейчас по той деятельности, в которой Комиссия имеет компетенции и полномочия, мы этот сегмент ведем самостоятельно. Но часть вопросов не входит в компетенцию союза, поэтому на площадке этого органа можно было бы подобное взаимодействие обеспечить.

Сегодня однозначно и абсолютно ясно, что без координации нашей валютной и курсовой политики мы не сможем дальше продвигать интеграцию, постоянно  будем иметь от бизнеса, который локален по своей сути, требования защитить, оградить, временно приостановить. Но это, повторю, несовместимо с задачами Евразийской интеграции. Чтобы обеспечить и интересы бизнеса, и стратегические интересы нашего союза, мы должны искать ответы именно в координации наших ключевых экономических политик, а затем – в перспективе, возможно, выдвигать задачу выхода на валютный союз…

Ольга Казанцева 

ИАЦ МГУ