Анализируя государственный идеологический дискурс в Беларуси обычно выделяют две позиции. Первая состоит в том, что, признавая наличие государственной идеологии в Беларуси, рассматривают её как продолжение коммунистического проекта, «заповедник социализма» и т.д. Другая позиция, которую неоднократно озвучивал и сам президент Лукашенко заключается в том, что какой-либо стройной, единой идеологической системы в Беларуси за 20 лет так и не удалось создать. Попробуем рассмотреть эти позиции более подробно.

Нация Работы

На наш взгляд белорусское государство достаточно последовательно реализует собственный идеологический проект. Он, безусловно, имеет символическую и институциональную преемственность с БССР, однако a priori не является социалистическим, тем более коммунистическим. С одной стороны, центральным элементом и стержнем этого проекта является историческая память о Великой Отечественной войне, своеобразный национализированный «культ Победы», сюда же стоит отнести и модифицированную государственную символику, принятую на референдуме 1995 года. С другой стороны, в Беларуси хоть и не было радикально-либеральных экономических преобразований, тем не менее, рыночные реформы все же происходили и происходят. Как отмечает политолог Юрий Шевцов «политической мощи Беларуси изначально не было достаточно для того, чтобы реанимировать СССР, а потому и суть белорусского пути – не противостояние рыночным реформам, а специфичная форма адаптации к ним, особая исключительная форма реформирования»[1] [2]. Эта исключительная форма реформирования, предполагающая высокую степень централизации власти и участия государства в управлении экономикой была обусловлена необходимостью сохранения крупной промышленности, доставшейся Беларуси по наследству от Советского Союза. То есть именно индустриальный фактор сыграл едва ли не самую важную роль в становлении современного белорусского государства и его идеологии.

Проблема восприятия реализуемого в Беларуси идеологического проекта связана и с проблематикой модели национальной идентичности, конструируемой государством. Ряд исследователей Беларуси, например, Йовита Праневичуте говорят о том, что процесс формирования нации в современной Беларуси ещё далек от завершения[2] [2]. При этом в качестве содержания национальной идентичности предполагается её стандартная восточноевропейская версия, основанная на языке, историческом сознании и дистанцировании от России. Понятая таким образом «образцовая» национальная идентичность противопоставляется советской.

С этим вряд ли можно согласиться. Собственно процесс белорусского нациостроительства был начат именно большевиками и вследствие их установки на создание на пространстве Советского Союза из наиболее «пригодных» народов наций приобрел необратимый характер. Но для понимания специфики белорусской национальной идентичности и тех оснований, которые заложены в идеологическом проекте современного белорусского государства, необходимы иные концептуальные подходы, чем различение между «национальным» и «советским». Одним из таких подходов может быть предложенный немецким философом Эрнстом Юнгером концепт Гештальта Рабочего и связанный с ним понятием тотальной мобилизации[3] [2]. Гештальт Рабочего, Работа как концептуальная категория уЮнгера – это некий всеохватывающий принцип вовлеченности больших людских масс, обществ, народов и государств в XX веке в грандиозную конструктивную деятельность, перемалывающую все ранее существовавшие социальные и государственные формы.

Гештальт Рабочего как апогей Модерна проявляется в тотальной мобилизации, а в белорусском случае – это коллективизация, сверхиндустриализация, участие и победа в мировой войне, ускоренная урбанизация. То есть именно эти факторы в совокупности и определили специфику формирования белорусской нации, сделав белорусов “нацией Работы” в юнгеровском смысле. Именно поэтому в Беларуси не укоренился восточноевропейский этнонационализм, а идеологические основания современного белорусского государства (индустриальная идентичность, государственная символика, культ Победы) связаны с эпохой активного утверждения Гештальта Рабочего, для которого конкретная идеологическая форма (коммунизм, социализм) не имеет определяющего значения.

Другая Европа

Таким образом, в рамках Восточной Европы Беларусь является весьма интересным исключением, а серьёзные отличия от других стран региона и Западной Европы или даже противоречия с ними имеют достаточно глубокие ценностные основания. В геополитическом плане это выражается в приверженности союзу с Россией и выборе евразийского вектора интеграции, который, по мнению руководства страны, в гораздо большей степени способен сохранить доставшееся наследие и индустриальную идентичность нации. В контексте политики памяти это проявляется в гораздо большем акцентировании событий Великой отечественной войны, чем, скажем, памяти о Великом княжестве Литовском как части западноевропейской цивилизации. Впрочем, если вспомнить эксклюзивные претензии на наследие ВКЛ значительной части белорусских националистов и оспаривание исторических прав литовцев на него, то можно сказать, что вариант национальной идентичности и политики памяти, реализуемый белорусскими властями гораздо менее конфликтен по отношению к соседям.

При этом, Беларусь позиционируется именно как европейское государство. В одном из новогодних обращений к нации президентЛукашенко утверждает: «Беларусь – европейское государство. И нам не надо это доказывать». Тем не менее, отличия в понимании европейскости в Беларуси и в Западной Европе вполне очевидны.  Каковы причины этих отличий? По сути, они были сформулированы в 2003 г. в докладе Александра Лукашенко, посвященном вопросам формирования государственной идеологии: «Белорусская идеология должна иметь ориентацию на традиционные для нашей цивилизации ценности: способность трудиться не только ради наживы, но и для блага общества, коллектива, других людей. Потребность в идеалах и высоких целях, взаимопомощь, коллективизм в противовес западному индивидуализму. […] По сути, в восточнославянском (если учесть проживание на наших просторах и других народов — восточноевропейском) мире мы остались единственной страной, открыто проповедующей верность нашим традиционным цивилизационным ценностям. Все это позволяет говорить, что временем, судьбой, ситуацией Беларусь выдвинулась на, наверное, великую роль духовного лидера восточноевропейской цивилизации. И не потому, что мы этого хотим, что мы к этому стремились. Или потому, что мы такие умные. Так сложилось в силу нашего консерватизма и тех черт, присущих нашему народу, … которые мы сохранили”[4] [2].

То есть, речь идёт о том, что Беларусь в рамках государственной идеологии воспринимается как европейская страна, принадлежащая к восточному варианту европейской цивилизации, приверженная социально-консервативным установкам и традиционным ценностям, несущая охранительную функциию по отношению к либеральному фундаментализму Запада и Востока. Сравн. устную характеристику президента Лукашенко со стороны американского профессора Григория Иоффе во время презентации его книги «Reassessing Lukashenka»: «Лукашенко – демократ, но не либеральный демократ»[5] [2]. Такое видение белорусской идентичности сохраняется и в актуальном идеологическом дискурсе Республики Беларусь.

Это можно заметить в программных статьях министра иностранных дел Беларуси Владимира Макея, опубликованных на английском языке: «Human Rights: What and Who Made Them Divide the World?» и «Identity Politics and Culture Wars: A New Determinism?». В первой статье обосновывается тезис о том, что различия в ценностных установках и понимании прав человека на Западе и Востоке обусловлены разными историческими и культурными путями развития обществ, к ним принадлежащих. МинистрМакей, сравнивая две модели социальной организации, подчёркивает: «оппоненты Запада, в связи с исторической обусловленностью их образа мысли, больше времени уделяли построению домашнего мира и гармонии, чем распространению своих ценностей, обычному наблюдателю может показаться, что... коллективные права являются менее ценными, чем индивидуальные права. Но это опасное и дефективное восприятие, которое, к сожалению, получило широкое распространение в дискурсе прав человека в последнее время» и приходит к выводу о необходимости уважения разных идентичностей и путей развития: «Таким образом, вопрос прав человека по своей сути не будет конфликтным, каким он является сейчас, если мы начнем ценить особые исторические пути развития друг друга, и соответственно относиться друг к другу. И это особенно верно в ситуации, когда глобализация дает стимул развитию политик осознания собственных корней и когда отношения с "другим" становятся еще более фундаментально важными, чем когда бы то ни было»[6] [2]. Вторая статья также выдержана в идентаристском, коммунитаристском духе и содержит полемический посыл в отношении либертарианских и универсалистских установок западных мыслителей: «Необходима ли нам универсальная культура, цивилизация или универсальный набор ценностей? Я очень сомневаюсь в этом. Независимо от того, какую культуру они преимущественно отражают, универсальная культура, цивилизация или набор ценностей неизбежно приведут к упрощённому обществу. Творчество и прогресс в таком обществе, несомненно, закончится, потому что эта деятельность всегда была обусловлена острой конкуренцией, происходящей из разнообразия»[7] [2]. То есть, речь идёт о вполне осознанном концептуальном оформлении тех идеологических ориентиров, которыми Беларусь руководствуется на протяжении 20 лет своего существования в качестве независимого государства. И эти ориентиры становятся уже не только принципами для внутреннего употребления, но и частью внешнеполитической стратегии. 

В этом можно убедиться, прочитав статью члена Совета Республики Национального Собрания Республики Беларуси, влиятельного историка Игоря Марзалюка «А хто там ідзе?», посвящённую проблемам национальной идеологии. Сенатор Марзалюк вновь формулирует тезисы о принадлежности Беларуси к европейской цивилизации, но уже декларирует цели превращения Беларуси в центр традиционной Европы и «точку сборки» Евразии, продолжая и дополняя, таким образом, интегральную риторику президентаЛукашенко и министра Макея: «Беларусь должна стремиться не просто выжить — она должна быть конкурентоспособной и успешной. А это возможно лишь в равноправном, партнерском экономическом союзе государств, разделяющих наши базовые ценности. При этом мы должны постулировать свою национальную сверхзадачу — создать в своей стране на основе собственной традиции органический, здоровый синтез европейского востока и запада. Мы должны апеллировать к миллионам людей и в Западной, и в Центральной, и в Восточной Европе, для которых понятие добра и зла, традиционной морали и этики (в том числе трудовой этики) и семьи дороги так же, как и нам. Беларусь должна быть притягательным центром традиционной нормальности — центром традиционной Европы. […] Беларусь сегодня в силу объективных экономических, культурных и социальных факторов продолжает сохранять и культивировать свою традиционную цивилизационную матрицу. Именно поэтому Беларусь может и должна стать центром социокультурной и экономической «сборки» Евразии»»[8] [2]. 

Подводя итог, можно отметить, что государственная идеология в Беларуси действительно существует и имеет свои исторические и концептуальные основания. Они требуют глубокого изучения и понимания. Однако уже сейчас можно сказать, что эти основания далёко не всегда могут быть описаны с помощью привычного инструментария. Для успешного результата нужен иной подход, понимание логики и предпосылок, формирующих специфику белорусской идеологии и национальной идентичности.